"Дмитрий Липскеров. Русское стаккато - британской матери" - читать интересную книгу автораже и попил. Сразу есть захотел... Вспомнил, что в какой-то газете читал, что
очень вкусны жареные соловьи! Тогда был возмущен, словно призывали певца Козловского сожрать, а сейчас, когда певуны обнаружились и в неметчине, он так себе и представлял крошечные птичьи тушки, нанизанные на шампуры, пожаренные до хрустящей корочки и капающие жиром. Но в парке соловьев не жарили, а желудок тем временем все сильнее сводило от голода. Дед поднял аккордеон, чемоданчик взял в руку и поплелся опять прямо. Те, кто смотрел на него со стороны, видели старого, почти немощного человека, бредущего неизвестно куда. При этом идущий смотрелся чрезвычайно странно - одетый в нелепый черный костюм, в котором и в гроб стыдно. При каждом шаге старика, в такт, вся грудь бряцала медалями и орденами. "Француз, что ли? - думали некоторые прохожие. - Клошар!" А дед все шел и шел, пока не очутился на какой-то площади. Огляделся и увидел молодого парня-волосатика, стоящего, ноги вместе, и раскачивающегося в такт мелодии, издаваемой скрипкой, на которой он играл. Перед ним на булыжниках лежал раскрытый футляр, в который проходящие люди бросали мелкие деньги. "Мелкие-то они мелкие, - приметил дед. - Но сколько же их бросают! Двое из трех проходящих обязательно медяк кинут!" Уже через несколько минут дед сидел на чемодане, разложив перед собою открытый футляр, и наигрывал на аккордеоне одним пальцем извечную "Варшавянку". Чем я хуже Кольки, думал... Конечно, он привлек внимание больше, чем какой-то волосатый скрипач. Через некоторое время вокруг собралась толпа зевак и туристов, и все дружно Но что самое прискорбное, ни один из зрителей так и не бросил монетки единой. - Бесплатно я, что ли, вам здесь! - бурчал дед. - Ишь, как в цирке!.. Все улыбались. - Русиш? - поинтересовался какой-то паренек подойдя к деду вплотную, усевшись на корточки. - Я-я, - понял вопрос дед. Паренек безапелляционно потрогал "Красную Звезду" и предложил: - Фюр марк! Айн, цвай, драй, фир, фюр... - выплыл из памяти деда немецкий счет, и, поняв, что ему предлагают пять марок за орден, старик припомнил, что получил его при взятии немецкого "языка", при котором был ранен из ракетницы в живот, а потом ему селезенку удалили!.. Не немцу, а деду. - Сука! - ругнулся дед и отбросил руку паренька от груди. - Зибн, - не отставал молодой немчик, дергая теперь за орден Ленина. - Это за Ленина зибн?! - вскричал дед, хотел было оплеуху отвесить пареньку, но сил на это не оказалось. - Ленин-то из золота... Зибн... - Цвай! - предложил дед, выискав на груди бабкину медаль за доблестный труд. - Две! - И показал два пальца с длинными нечистыми ногтями. - О'кей, - согласился немчик, и дед слабеющими руками отстегнул женину награду. А уже через несколько минут - о майн гот! - дед наслаждался шаурмой, купленной в палатке у какого-то парня, похожего на азербайджанца. По небритым щекам тек куриный жир, и старик был счастлив. |
|
|