"Дмитрий Липскеров. Русское стаккато - британской матери" - читать интересную книгу автора

Иеремия. - Но только наличными...
Далее он велико грустно ведал чухонцам о чудовищной бюрократии как в
миру, так и в православной Церкви. Сетовал на то, что пока деньги со счета
удастся взять, да еще налоги с них уплатить, то вся братия в полном составе
вымрет от голода и холода и финнам некуда приезжать станет. А летом так на
острове Коловце хорошо! И рыбалка отменная, и пляжи песчаные...
- А не получится купить новый генератор, - добавлял настоятель. - А без
генератора не будет в гостиничке света, а потому туристов пускать не
станем!..
И возносил взгляд к прокопченному потолку, давая возможность спонсорам
получше рассмотреть огромный крест, почти четырехкилограммовый, лежащий на
солидном животе гирей. Вот, мол, как Господу служу!.. Тяжестями себя
мучаю...
Финны дня два мялись, думая, как проделать испрашиваемое в правовой
стране, как в Чухне обналичиться, но потом вариант находился, и Иеремия
почасту под свечечку пересчитывал американские купюры, хранящиеся в огромном
чугунном сейфе с распятием на двери...
И дверь под полцентнера приходится открывать... "Может быть, вериги
надеть пудовые?" - задумывался настоятель, но сам себе отвечал словами
Серафима Саровского, что вериги наши в... в этом... В чем именно, Иеремия
запамятовал, но не в таскании тяжестей, в этом он был уверен...
Такие "толларовые" подношения делались не часто, но и не редко. От
сего, впрочем, новый генератор так все и не приплывал на остров, гостиничка
не топилась и туризм в святых местах не процветал.
Финны деньги давали, но, видя такой расклад с туризмом, отказывались
передать имеющуюся у них чудотворную Коловецкую икону монастырю.
Братия жила скудно, со сведенными от голода брюхами, но терпела, пока
однажды иеромонах Василий после очередной шпионской акции не сообщил
избранным о новой пачке "толларов" и об идее писать митрополиту
Санкт-Петербургскому и Ладожскому о воровстве сем небывалом. Сначала
боялись, но потом, отважившись, как запорожские казаки, составили бумагу и
через вольнонаемную хлебопеку тетю Машу отправили челобитную на Большую
землю. В ней говорилось:
"Мы, нижеподписавшиеся, сообщаем Вашему Высокопреосвященству о
бесчинствах, творящихся на святом острове Коловце. Иеромонах Иеремия,
настоятель Коловецкого монастыря, - вор. Ворует все! Даже рожки мучные
третьего сорта..."
Далее шли подписи... И первым стояло имя иеромонаха Василия.
Надо заметить, что иеромонах Василий считался самым дерзким из монахов
и заверял братию в моменты ее слабостей душевных, что в случае чего возьмет
сию идею о челобитной на себя.
- Эка гадость! - сплевывал в ожидании Владыки монах и крестился.
До монашества иеромонах Василий был батюшкой и имел под
Санкт-Петербургом крохотный приход. Также у него имелась розовощекая матушка
Руфь и пять дочерей.
Батюшка гонял в свободное время на "жигулях" в Питер, то усердно
отыскивая средства для восстановления иконостаса, то с идеей о воскресной
школе, то просто в Эрмитаж зайти, на импрессионистов посмотреть. Гонял
Василий, надо заметить, как умалишенный, но руль в руках держать был мастер,
а потому ни разу за двенадцатилетнюю жизнь жигуленка в аварии не попадал,