"Михаил Литвак, Михаил Мирович. Бинтование душевных ран или психотерапия?" - читать интересную книгу автора

не был таким невозможно черным и чтобы можно было выжить без принца.
Она идет и согласна платить, пусть даже регулярно занимая и отдавая
долги, лишь бы выбраться из хронической депрессии, сжиться с которой до
конца невозможно.
Что говорит ей врач? Что говорит ей психотерапевтическая группа, в
которую она попала? Не обязательно прямо, но на языке метафор, взглядов,
всей атмосферой занятия? Они говорят ей: "Мы сделаем тебя такой, как нужно.
Тебе сам черт будет не брат. Ты станешь свободной от всех вериг, которые
навесила на тебя прошлая жизнь. И если все другие тебя не поймут, то это
неважно. Главное, что мы-то тут друг друга понимаем! Мы - посвященные. Мы
живем правильно, а они все там, на улице - неправильно. Ты теперь - наша. Ты
познаешь научную истину". Эта манипуляция, которая, как и всякая
манипуляция, начинается с утверждения "единственности истины" и третирования
непосвященных (или же, напротив, попытки обратить их в свою веру).
Первый шаг, который требуется совершить, это признать, что вся
предшествующая жизнь была прожита неправильно. "Я жила не так. У меня был
неверный взгляд на мир". Это акт, характерный для любого обращения в новую
веру. Отвергнуть себя вчерашнего, перечеркнуть былой опыт, который только
что казался незыблемым и единственно возможным. "Я должна научиться жить
по-новому, отказаться от прежних иллюзий, разжать былые зажимы, развязать те
гордиевы узлы, которые, казалось, можно лишь рубить", совершить новое
психологическое рождение, прийти в мир без шор, которые наросли за
десятилетия, увидеть действительность в сиянии ее первозданной чистоты. Сама
по себе такая задача не содержит ничего плохого. Она гуманистична,
очистительна. Однако сколько прекрасных задач было не реализовано в силу
неуклюжести исполнителей, их чрезмерной прагматичности либо "святой
простоты"!
Итак, отмена прошлого опыта, его ценностное переосмысление могут быть
разными. Очевидно, прежде всего ставится задача увидеть корни своих
негативных впечатлений о мире, понять исток страданий, к которым, конечно
же, не сводилась вся предыдущая жизнь.
Переоценка личного прошлого требует перекинуть мост между минувшим и
грядущим, которое мыслится как радикальное обновление. Но пафос негативации
бывает очень силен, жажда освобождения от тяжелого состояния заставляет
человека становиться экстремистом по отношению к своему же прошлому, и если
психотерапевт недостаточно внимателен, недостаточно тонок, то он получает
пациента, перечеркнувшего самого себя. Человека, который видит в своем
вчерашнем дне одну черноту, и становится жестким и несправедливым. Он не
выздоравливает, потому что продолжает страдать. Само признание того, что
большую часть своей жизни ты "бездарно погубил", способно вызвать самую
черную меланхолию. Но сразу ставится вопрос (очень характерный для нашей
отечественной мысли!): "Кто виноват?" Не может быть, чтобы признание
собственного сознания "кривым зеркалом" обошлось без поиска виновника. И
психоаналитическая теория его находит. По концепции Э. Берна, это уродливый
жизненный "сценарий", который дается растущему ребенку его родителями.
""Сценарий", - пишет Э. Берн, - это искусственные системы,
ограничивающие спонтанные творческие человеческие устремления... Сценарий -
как бы "матовый экран", который многие родители помещают между ребенком и
окружающим миром (и самим собой) и который ребенок, вырастая, оберегает,
держит в целости и сохранности... "Марсианин" (так Э. Берн называет