"Сэм Льювеллин. Расчёт вслепую " - читать интересную книгу автора

- Очень мило с твоей стороны, - сказал я.
- О нет, - возразил Невилл. - Тут вопрос самосохранения, приятель. Я
не хочу, чтобы моя верфь теряла работу.
- Во всяком случае, спасибо. Невилл, - поблагодарил я еще раз.
Он мрачновато пожал плечами и прошаркал обратно к толпе, которая
вытекала через кладбищенские ворота. Я чувствовал себя усталым и
опустошенным, наблюдая, как люди избегают глядеть на меня.
- Эй, Чарли, - сказал кто-то у меня за спиной. Гектор Поллит,
журналист. Он улыбался, дорогие зубы выделялись на фоне дорогого загара. -
Как дела?
Мое раздражение закипело и выплеснулось через край.
- А как вы полагаете?
Он покачал головой:
- Дела плохи.
- Да. А теперь прошу меня извинить.
Салли окружили мужчины в дорогих костюмах для парусного спорта. Она
поймала мой взгляд, и я увидел, как она театрально закатила глаза. Поллит
упорствовал:
- Я слышал, что уик-энд вы проводите в Ирландии?
- Верно, - подтвердил я.
- Не будете возражать, если я приму участие в поездке?
Он улыбался. Ты - паршивый ублюдок, подумал я. Мы оба знали, что
Гектор Поллит - это пистолет, нацеленный в мою голову. Ничто из того, что я
сумел бы доказать своим клиентам, затащив их в самолет, не принесет мне
пользы, если не убедить Гектора Поллита.
- Нет, - ответил я, тоже с улыбкой, от которой стало больно лицу. -
Добро пожаловать на борт, Гектор. - После этого я быстро отошел, чтобы не
разбить его башку о какой-нибудь памятник.
Я нашел Салли около своего отца, их тесно окружала толпа людей. Салли
безмолвно, со спокойным лицом плакала. Слезы лились из ее продолговатых
зеленых глаз и падали на двубортный пиджак из серого шелка.
Мой отец в синем шерстяном костюме, сжавшийся в инвалидной коляске,
выглядел совершенно потерянным. Он смотрел на яхтсмена, стоящего перед ним,
и говорил задумчивым голосом:
- Какая огромная задница!
Я увел их. Предполагалось, что все будут пить чай в доме Салли. Но мы
оставили чай для дам, а сами, забрав Эда Бейса, Чифи и некоторых очень
старых друзей, пошли ко мне, где, сидя на солнце, укрывшись от ветра, пили
виски, пока все не начали плакать.
В последующие дни ветер не стихал и море ревело вокруг Зубьев. Телефон
в офисе молчал, только журналисты звонили, ожидая сообщений по поводу того,
что теперь называлось "катастрофой с "Эстетом".
Отец после похорон впал в буйство, и его невнятные крики, доносившиеся
до меня, делали атмосферу в доме угнетающей. Кроме того, я знал, что надо
платить сестре Боллом, и денег мне хватит всего лишь на двухмесячное
жалованье ей. Путешествие в Кинсейл, которое сначала выглядело как
неприятная обязанность, представлялось мне теперь солнечными каникулами.

Я договорился, что заеду за Салли в субботу в половине девятого.
Мелкий дождичек сыпал со стороны моря, и сводки погоды предсказывали