"Сэм Льювеллин. В смертельном круге " - читать интересную книгу автораразмером с ванночку для купания птиц.
Опьянев, начали говорить о собственности. Так и казалось, что здесь продают друг другу участки земли. Низенький кареглазый датчанин взялся объяснить мне кое-что. - То, что вы можете здесь приобрести, - это фантастика. Это самое фантастическое место на земле. Красота. Бриз. Море. - Да, - подтвердил коричневый англичанин, - море просто фантастика. Каждый, кто приезжает сюда, хочет снова вернуться в это изумительное место, в Хозе-Баньос. Плюс к тому они строят автостраду. Стоимость земли подскочит на миллион фунтов. Теперь все начали приглашать меня выпить с ними. Я кивал и улыбался, но старался не пить столько, сколько они. Хонитон, этот барон собственности, был здесь в центре внимания. Прием шел своим чередом. Появились бифштексы. Начали подавать красное вино, и снова пошло в ход шампанское. Кто-то сел за пианино и начались танцы с громким топаньем, как принято в Юго-восточном Лондоне. Мужчина с мягкой оливковой кожей, длинными черными волосами и бриллиантовым кольцом на мизинце стал рядом с пианистом и пьяным слащавым голосом запел песню "Туман твоих глаз". - Это Джек Шварц, - сказала хорошенькая блондинка, стоящая рядом со мной. - Он часто поет в клубе. У него приятный голос. - В каком клубе? - "Ред Хауз", - ответила она. - А... - неопределенно протянул я. - Он никогда не слышал о клубе, разве это не удивительно? - Это клуб Деке, - добавила она. - Он привез Джека из Англии. - А... - снова протянул я. - Он был знаменит в начале семидесятых, я имею в виду Джека. А клуб просто фантастический. - Надо как-нибудь зайти туда. - Конечно, - сказала она. - У старины Джека чудесный голос. Особенно когда он поет старые песни. Она замолчала, глядя на меня туманно-хищным взором. Я следил за Хелен, которая сидела, подперев подбородок длинными загорелыми руками и с обожанием глядя на Шварца. Есть вещи, которые я не могу переваривать, и одна из них - это люди, которые поют, как этот Шварц. Я вышел из зала, где стояло пианино, под трезвым и деланно безразличным взглядом Джима Громилы. За лестничной площадкой позади зала было нечто вроде галереи, где висели картины в рамах, купленных в универсальных магазинах. Да и большая часть самих картин казалась приобретенной там же, кроме одной, на которой была изображена старая женщина. Это явно был портрет, написанный с фотографии. Но даже искажения, допущенные художником, не могли скрыть значительность этого лица, грубого и уродливого, глядящего в этот мир, где женщина, конечно, занималась не пустяками. Это было лицо призового бойца, лицо самого Деке в женском варианте. Я было собрался вернуться в зал. И тут услышал голоса на лестничной площадке. Один из них принадлежал Деке Келльнеру. Другой - Поулу. Я замер, затаив дыхание. |
|
|