"Сэм Льювеллин. Тросовый талреп " - читать интересную книгу автора

тебя идут отлично. Ты жив. Ты уже забыл об этом..."
Но я не забыл об этом.
Я перебрался вниз по спасательным тросам и пристроил свою распухшую
ступню на мелководье. Вода облегчила боль в ступне, но она не смывала
грязи. Когда я вернулся на "Зеленый дельфин", Фиона расчесывала волосы в
кубрике, склонив голову набок и сведя колени вместе. Кожа ее от морской
воды натянулась.
- Вы все-таки ныряли, - сказала она.
- Это не было нырянием, - сказал я. - Это было плавание.
На обратном пути мы почти не разговаривали. Я сначала держал
направление к Эггу, а потом повернул к Кинлочбиэгу, сделав серию коротких
переходов на другие галсы.
- Завтра будет регата, - сказала она. - Могу я пойти с вами?
Я вежливо ей улыбнулся:
- Разумеется.
К тому времени, когда мы добрались до узких мест залива, я разделался
со своим стыдом - похоронил его заживо, но все-таки похоронил. Врачи
называют это вытеснением. Банкроты глушат себя кофе, чтобы только не
звонить в банк. А Гарри Фрэзер работает, чтобы не думать. Поэтому я
отправился в дом и уселся в мастерской Фионы, откуда и позвонил в свою
контору.
Клерк Сирил сообщил список тех, кто меня разыскивает. Спиро
Калликратидес просил передать мне, что я всегда был его единственным
другом, если не считать его агента по продаже кокса. Давина Лейланд
сообщала о вечеринке у Анабеллы, упомянув мимоходом, что ее
дружок-парикмахер Джулио проиграл у Аспиналли сотню тысяч фунтов из денежек
ее бывшего супруга. Были и другие звонки: от инвалидов, от банкротов, по
разным прочим делам... Я для всех надиктовал Сирилу, что надо делать:
хитрый, надежный Фрэзер держал дела под контролем. Потом я позвонил по
последнему номеру из этого списка. Сирил всегда оставлял его напоследок,
потому что это был номер Ви.
- Дорогой мой... - сказала она с напористым придыханием.
Она, должно быть, сидела в гостиной своего коттеджа неподалеку от
Причальной улицы в Пултни, где стены сплошь увешаны ее фотографиями -
длинные ноги и макияж, а снято Дэвидом Бэйли и Ричардом Эйвдоном. Воздух в
гостиной густой, застоявшийся и все время включены нагреватели. Я
внимательно прислушивался к модуляциям ее голоса.
Но в это утро в нем не слышалось никакого раздражения, она говорила
легко и моложаво.
- Я получила роль!
Я сказал, что это очень хорошо.
- Только послушай! - В ее голосе возникла нервозность, но это звучало
скорее как тревога ожидания, нежели как мания преследования. - Есть одна
проблема с Морисом. - Морис был ее агентом, этакий пожилой искатель
общества известных особ, с тоненькими усиками и влажными, нарочито
проницательными глазками. - Это на телевидении, небольшая коммерческая
штучка, но тем не менее. Там есть две подходящие женские роли, мать и дочь,
а он не хочет сотрудничать.
Раздражение снова вернулось к ней. Я сделал глубокий вдох и спросил:
- Так в чем трудность?