"Сэм Льювеллин. Кровавый удар " - читать интересную книгу автора

непривычный звук. Как будто мы ударились о плывущее бревно. Или о шлюпку.
Но в тот момент Ребейн только-только покидал "Вильму". Как он мог оказаться
возле нас?
Конечно, лучше всего было бы поговорить об этом с Мэри. Мэри и Дин -
давние друзья. Он наверняка знает, где ее найти. Но Дин исчез, так же как и
Мэри, и найти их нет никакой возможности.
Медленно и тщательно я проверил, в порядке ли револьвер. Взошло
солнце. Стало жарко - как и положено в июле. Я уселся поудобнее, положив
ноги на стул. Я устал, и мне все надоело.
Три с половиной года назад я приехал в Уэльс, чтобы выведать у Отто
Кэмпбелла информацию о поставках вертолетов в Ирак. Отто нравилось быть на
короткой ноге с теми, кого он называл представителями средств массовой
информации. Помнится, мы сидели в его офисе, и Отто, порядком перебрав
виски, делился грязными подробностями, связанными с иракскими событиями.
Под конец он вдруг сказал: "Почему бы тебе не заняться своим старым
парусником?"
Соблазн заняться чем-то конкретным всегда заманчив для журналиста. И
как только мне удалось освободиться от всех своих обязательств перед
многочисленными редакторами, я зафрахтовался в "Молодежной компании".
Мне понравилось плавать с подростками. Они приходили на "Лисицу"
неорганизованной толпой, но быстро всему учились. И среди них встречались
такие яркие личности, как Дин и Мэри. Я настолько полюбил это дело, что три
месяца назад написал прощальное письмо своему последнему редактору Мартину
Карру в "Трибьюн". Я сообщил ему, что навсегда ухожу из журналистики, так
как чем больше мой опыт, тем меньше смысла я нахожу в этом ремесле. В
течение этих трех месяцев я жил в ритме приливов и штормов. Вокруг меня
была моя юная команда.
Что-то с грохотом упало. Я открыл глаза. Оказывается, незаметно для
себя я задремал. Грохот, разбудивший меня, донесся с палубы. Я услышал
насмешливый женский голос:
- Есть тут кто-нибудь?
Сверху кто-то заглядывал в мою каюту, блеснула золотистая копна волос.
Я с трудом разлепил губы:
- Клодия.
- Отшельник из Черной Лагуны, - съязвила она. - Что ты делаешь в
Бейсине?
Я встал и водрузил кофейник на плиту. Клодия работала на фирму,
торгующую яхтами. Ее собственная восьмиметровая гоночная яхта стояла у
причала Бейсина. Она купила этот дорогой корабль, чтобы удачно вложить
капитал. Вложение капитала было основным двигателем всех начинаний Клодии.
Я познакомился с ней месяца два назад в "Дыре", где она о чем-то спорила с
человеком, занимавшимся починкой ее яхты. Мы быстро сблизились. Через
неделю она делила со мной большую кровать на "Лисице". Клодия не отличалась
ни умом, ни мягкостью характера, но у нее были большие серые глаза и
длинные ноги, как у танцовщицы. Часто, лежа рядом с ней, я размышлял о том,
чему обязан своим успехом: собственной привлекательности или непригодной
для обитания Клодии яхте.
Когда я принес кофе на палубу, Клодия полулежала на стуле, подставив
солнцу лицо. Ее ноги покоились на соседнем стуле, смущая рабочего, который
неподалеку от причала махал лопатой над грудой песка, в то время как его