"Святослав Логинов. Я не трогаю тебя" - читать интересную книгу автора

- Вот и славно, - Лайма Орестовна присела рядом с внучкой, - больше я
тебя терзать не стану, все равно поздно, только обещай мне, что пятого
ребенка ты заводить не будешь.
- Не знаю, - сказала Юкки, и Лайма Орестовна даже застонала сквозь
сжатые зубы, как от сильной боли. Юкки метнула на бабушку испуганный
взгляд и торопливо заговорила: - Бабуленька, ты подумай, о чем тут
беспокоиться? Я чувствую себя прекрасно, а роды при современной-то технике
- это почти не больно и совершенно безопасно. Зато потом будет
маленький...
- У тебя уже есть трое маленьких и намечается четвертый, - перебила
Лайма Орестовна. - Вырастила бы сначала их.
- Нет, ты послушай. С пеленками, как когда-то тебе, мне возиться не
надо, еда всегда готова, а если вдруг понадобится уехать на день или на
два, то есть где оставить малышей... И даже не это главное! Тут есть
другое. Вот ты пришла звать меня с собой, чтобы я поехала в Пиренеи. Ты в
горы собираешься, в восемьдесят шесть-то лет! И во всем остальном тоже
никакой молодой не уступишь. К тому же ты красавица, а я так, серединка на
половинку...
- Не кокетничай! - строго сказала Лайма Орестовна.
- Мы успеем напутешествоваться после пятидесяти лет, а сейчас нам
хочется быть молодыми. Но ведь молодая женщина в наше глупое время - это
женщина, ждущая ребенка. Поняла?
Лайма Орестовна некоторое время сидела молча, нахмурившись и не глядя
на Юкки. Потом вздохнула и сказала:
- Все-таки надо быть чуточку более сознательной.
Юкки виновато улыбнулась:
- Я пробовала, - сказала она, - но у меня не получается.


От Гарри Сатат ушла сама. Она слишком ясно видела, что происходит с
ним, чтобы пытаться обманывать себя глупыми надеждами. Правда, она и на
этот раз старалась не замечать его охлаждения, хотела оттянуть разрыв, но
дожидаться, чтобы любовь перешла в ненависть, она не могла и потому
однажды сказала ему:
- Знаешь, я, пожалуй, уеду.
Он еще не был готов к этому разговору, смутился и как-то потрясающе
глупо спросил:
- Куда?
- Не куда, а как, - поправила Сатат. - Насовсем. Так будет лучше.
Гарри стоял перед нею, знакомый до последней мысли, любимый, но в
чем-то уже чужой и ненавистный. Он хотел что-то сказать, но только жевал
губами. И наконец выдавил:
- Может, ты и права. Может, так в самом деле будет лучше. Только ты
пойми, я ведь тебя люблю, по-настоящему люблю, я никогда никого так не
любил, но...
- Замолчи!.. - свистящим шепотом выдохнула Сатат. Она разом спала с
лица, скулы выступили вперед, щуки ввалились, и только под глазами, словно
от многодневной усталости, набухли мешки, и в них часто и зло забились
жилки.
- Не смей говорить мне про это!.. - выкрикнула Сатат и бросилась к