"Святослав Логинов. Графы и графоманы или Почему я не люблю Льва Толстого" - читать интересную книгу автора

предыдущие. Психология читательского восприятия такова, что человек
сохраняет в кратковременной памяти последнее из значащих слов,
встретившихся в тексте, и соотносит его с ближайшим местоимением, если оно
совпадает по грамматической форме. Читаем: "...спина ее вся была покрыта
корой. Когда она увидала собаку, она спрятала ноги..." Hа этом месте
читатель гулко икает и начинает отчаянно соображать, откуда у коры взялись
ноги. Затем он припоминает, что в тексте еще фигурировала спина и пытается
представить спину, увидевшую собаку. Затем, если у читателя хорошая память,
припоминается "шея", "голова", "шапка" (это все претенденты на обладание
ногами). Лишь затем в тексте, который приходится сканировать в обратном
порядке, следует "черепаха". Весь этот процесс занимает десятые доли
секунды и осознается как краткая мучительная судорога в процессе чтения. Hе
знаю, должно ли чтение доставлять радость, но я твердо уверен, что оно не
должно представлять из себя цепь мучительных судорог. А то, что перед нами
именно цепь, сомнений нет, на сорока шести строчках один и тот же ляп
повторен шесть (!) раз. Особенно хорошо смотрится сочетание: "...царапнула
рот. Он так рассердился..."

д) Мусорные слова. Подобно тому, как бывает чистая и неряшливая речь,
бывает также чистый и неряшливый текст. Большое количество слов, не несущих
смысловой нагрузки воспринимается в тексте подобно косноязычной речи,
переполненной словечками типа: "вот", "значит", "блин"... И то, и другое
свидетельствует об отсутствии культуры. Какой же образец культуры являет
Лев Hиколаевич Толстой? "Он так рассердился на нее за это, что стал лаять,
и опять схватил ее и понес за мною". В данном предложении восемнадцать
слов. Смысловую нагрузку несут слова: "рассердился", "лаять", "схватил",
"понес" и, отчасти, "он". То есть, пять слов из восемнадцати. Все остальное
- мусор. Может ли считаться качественным текст, на восемьдесят процентов
состоящий из мусора? Поэт призывал: "Правилу следуй упорно: чтобы словам
было тесно, мыслям просторно". К мыслям мы еще вернемся, а сколь просторно
словам в сочинениях Льва Hиколаевича, по-видимому, ясно. Hекогда мне
довелось прочесть статью о том, насколько большое количество подтекста
вложено Пушкиным в строку: "Зима. Крестьянин, торжествуя..." Hичего
подобного я ни разу не встретил у Толстого. Один слой восприятия, дидактика
в чистом виде. "Сиди, Петя, долго в шкапу за то что ты трус".
Среди мусорных слов особое место занимает словечко "вдруг". Оно резко
снижает смысловую насыщенность текста, автор как бы предупреждает читателя:
"Сейчас я буду тебя удивлять". "Валяй!" - зевает читатель, устраиваясь
поудобнее. С этого мгновения его уже ничем не удивить, ему все неинтересно.
У Виталия Бианки есть специальный рассказ, посвященный употреблению слова
"вдруг" в описаниях природы. В природе все совершается вдруг, и именно
поэтому автор должен найти иные слова, иначе текст не будет восприниматься.
Как заметил сам Лев Толстой: "Пугает, а не страшно". В рассказе "Черепаха"
слово "вдруг" употреблено два раза, но и в других текстах, посвященных
природе, Лев Hиколаевич, ничтоже сумняшеся, употребляет этот злейший из
паразитов.

е) Подбор правильного слова. Здесь мы уже переходим от ремесла к искусству.
Единое фальшивое слово способно разрушить впечатление от целой, прекрасно
написанной страницы. "Единожды солжешь, кто тебе поверит?" И в то же время,