"Надежда Лохвицкая. Собака (Рассказ незнакомки)" - читать интересную книгу автора

Лето было жаркое, душное. Баба, торговавшая "из-под полы" яблоками,
предложила мне переехать к ней под Москву на дачку. Я переехала.
Гарри изредка заглядывал. Раз как-то привез своих новых друзей.
Это были молодые люди знакомого типа "уайльдовских" кривляк. Лица
зеленые, глаза кокаинистов. Гарри тоже нюхал и последнее время изрядно.
Разговоры велись с этими друзьями деловые, коммерческие.
Вскоре после описанных событий явился ко мне наш землячок из Смоленской
губернии. Привез от тетки странное письмецо.
- Я это письмо больше двух месяцев в кармане ношу, сказал землячок. -
Искал вас в Питере и уже надежду потерял, а тут случайно от одной актрисы
вдруг и узнал ваш адрес.
В странном письмеце было следующее: "...Очевидно, письма мои до тебя не
доходят. Но теперь деньги, наконец, у тебя в руках, и я спокойна. Муж твой
очень мне понравился. Энергичный, и видно, что человек с будущим".
Что все это значит, я абсолютно не могла понять. "Какой муж? Почему
спокойна и какие деньги у меня?" Пришел Гарри.
- Гарри, - сказал я. - Я получила письмо от тетки. Она пишет, что
спокойна, так как деньги у меня...
Я остановилась, потому что меня поразило его лицо. Он так покраснел,
что даже на глазах у него выступили слезы. И вдруг я поняла: это он съездил
к тетке и представился как мой муж, а старая дура отдала ему мои деньги!
- Сколько она дала вам? - спокойно спросила я.
- Тысяч около тридцати. Ерунда! Я не хотел, чтобы мы растратили их по
мелочам, и вложил их в это автомобильное дело.
- Господин Эдверс, - сказала я. - Во всей этой истории меня удивляет
только одно. Меня удивляет, что вы еще можете краснеть.
Он пожал плечами.
- А меня удивляет, - сказал он, - что вы ни разу не поставили себе
вопроса - на какие же деньги мы все время живем и на какие деньги смогли
выбраться из Петербурга.
- Ну, если это все на мои, так тем лучше. Он повернулся и ушел. Через
несколько дней, однако, явился снова, как ни в чем не бывало и еще привел
опять своих друзей - двоих из тех, что были в первый раз. Друзья принесли
вина и закусок. Один из них очень за мной стал ухаживать. Называли они друг
друга должно быть в шутку, "товарищ". Эдверса тоже называли "товарищ".
Просили меня спеть. Тот, который за мной ухаживал именно его сейчас называть
не хочу - мне понравился. В нем было что-то порочное и замученное, что-то от
нашей "зелено-уродливой" петербургской компании. Между прочим, спела
"Ленточку": - "На белой ленточке..."
- Мотив миленький, но какие идиотские слова! - сказал Гарри. - Откуда у
вас такая допотопная дрянь?
Он, видимо, боялся, что я им назову автора, и скорее переменил
разговор.
Дня через три я должна была петь в кафе. Наш антрепренер, увидя меня,
очень смутился и пробормотал, что сегодня выпустить меня не может. Я
удивилась, но не стала настаивать. Села в уголок. Никто меня как-то не
замечал. Только маленькая поэтесса Люси Люкор ядовитым тоном сказала:
- А, Ляля! Вы, говорят, наскоро перекрасили вашу ленточку в красный
цвет. И, видя мое недоумение, объяснила: - Вы на днях перед чекистами пели,
так ведь не белой же ленточкой вы их угощали. - Перед какими чекистами? Она