"Олаф Бьорн Локнит. Полуночная гроза (Часть 1) " - читать интересную книгу автора

поднимаются, тают, смешиваются с туманом. Райту с умом ставили - сверху ее
прикрывают отвесные скалы, с них почти никому целым спуститься не
удавалось, а вверх по склону тоже просто так не пройдешь. Летом на нем
мокрая липкая глина - ее нарочно поливают, чтобы гуще была. А зимой скат
замерзает. Настоящая горка.
На этой горке мальчишки катаются. Мне отсюда видно двоих и собаку, что
за ними носится. Хотя какую собаку? Это ж самый настоящий волчонок. Вот из
ближайшего дома выглянула женщина, что-то неслышно крикнула, мальчишки
убежали, а волчонок юркнул под ворота. Влетело, значит.
Мне, наверное, тоже попадет, когда домой приду. Мол, бездельничаешь
целыми днями, вместо того, чтобы отцу помогать. Ну да, бездельничаю. Сижу
себе на скале над деревней и глазею по сторонам. Зря говорят, что
Пограничье - унылая страна, а Граскааль - просто большая груда камней.
Здесь родиться надо и жить, чтобы понять, насколько тут красиво...
- Эйв! Эйви-инд!
Ну так и знал! Нигде не дадут покою. Эйвинд - это я, а глотку дерет
моя сестренка Лив. В семье нас четверо, я - старший. Только это смех один,
а не старшинство. Три девчонки, одна другой младше и вреднее. Не могу с
ними жить в одном доме - целый день хихикают, шепчутся и секретничают! Кого
угодно доведут до того, что прыгнешь в Гремячую вниз головой и будешь
считать, что легко отделался. А ведь их еще замуж отдавать надо! Кто ж
таких змей подколодных в дом возьмет? Я их Гадючками зову - всех трех
разом. Мол, подрастете - станете настоящими гадюками.
- Эйви-инд!
Голосок у Лив - мертвого из гроба поднимет. Стоит внизу, под скалой,
голову задрала и вопит, как резаная. Не иначе, Гадючки какую-то новую
пакость задумали и собираются на мне ее испробовать. А не отзовусь - так
ведь и будет стоять целый день да голосить. У Лив терпения хватит.
- Эйв! Я знаю, что ты там! Тебя отец зовет! Ну слезай! - Лив аж скачет
на месте. Вроде бы не врет. С нашим отцом шутки плохи - что для меня, что
для Гадючек. Слезаю я нарочно не торопясь - пусть помучается. Ее же
любопытство так и распирает - что я на скале делал? А ничего! На горы
смотрел, вот и все.
- Отец сказал, чтобы ты к нему сразу пришел, - трещит как сорока Лив,
когда я спускаюсь на тропинку. - А еще он сказал, что ты лоботряс и...
- А я сказал, что сейчас кое-кому косицы подрежу, - если эта девчонка
сейчас же не замолчит, я суну ее головой в ближайший сугроб. Лив на миг
примолкла, соображая, стоит ли продолжать дразнить мрачного старшего брата.
Решила, что лучше не рисковать, и дальше пошла молча, сердито надув губы и
не смотря в мою сторону. Да пожалуйста. Другой на моем месте давно бы
затолкал Гадючек в один большой мешок, завязал покрепче и выкинул в реку. А
я ни одну из сестер и пальцем никогда не тронул! Даже за косички прежде не
дергал, хоть и грозил не раз. Сестренки, как-никак...
Наш дом стоит в отдалении от всех, возле небольшой речной заводи. Это
потому, что мой отец держит кузницу. Ремесло и кузня передаются с времен
прадеда, обосновавшегося в Райте, когда она была еще невеликим хутором на
три двора. Произошло это очень давно, почти сто лет назад, и мы по праву
считаемся старожилами.
Прадеда звали так же, как и меня. Я его совсем не помню, а жаль. Как
рассказывает отец, прадед поклялся не умирать, пока не увидит первого