"А.А.Локшин "Гений зла"; "Быть может выживу"; "Трагедия предательства" - как портрет эпохи " - читать интересную книгу автора

Вольпин его терпеливо выслушал, а когда симфония кончилась, великодушно
сказал:
- Прошлое надо забыть. Пусть музыка звучит, а остальное никому не
нужно.
Мы пошли пить чай.
- Хорошо, что ты пришел. Ты знаешь, что Шуры уже пять лет как нет с
нами, - сказала мать.
- Если бы Шура был жив, мы бы выпили с ним бутылку водки, - сказал
Вольпин. - Я наводил о Шуре справки и знаю, что потом он вел себя прилично.
Через некоторое время разговор себя исчерпал. Кушнерова и Вольпин
засобирались домой. Я отправился их проводить на остановку троллейбуса. Было
холодно и сыро. Троллейбус долго не шел. Тогда Лена Кушнерова сказала:
- Не жди, иди домой.
- Ничего, ничего, - ответил я, - я вас посажу. И окаменел.

XII

Бесовская музыка

От встречи с Вольпиным у меня не осталось почти никакого осадка. Я
понял, что он великодушен к мертвым и действительно не возражает против
того, чтобы кто-нибудь исполнял сочинения моего отца.
В данном пункте он сильно отличался от непримиримо прогрессивной
общественности.
Примерно в это же время произошел такой эпизод. Дима Гаранин (муж Лены
Кушнеровой) пригласил своего приятеля, человека в высшей степени
прогрессивного, послушать в Рахманиновском зале Консерватории камерное
сочинение моего отца "Три стихотворения Федора Сологуба". (Партию рояля
исполняла Лена, пела Раиса Левина.) И получил в ответ:
- Ни за что я туда не пойду, потому что музыка эта бесовская!

XIII

Списки стандартных фраз. Угроза

Примерно через год после описанной выше встречи с Есениным-Вольпиным
мне попалась в руки книжка, написанная Андреем Амальриком, в которой он
рассказывает, в частности, о своем тюремном и лагерном опыте 1960-70-х
годов. Мне бросились в глаза два эпизода, относящиеся к 1972-ому году:
" <...> Первым "источником" показаний была запись моего интервью
Си-Би-Эс, приложенная к делу и очень понравившаяся при чтении, следователь
по ней инструктировал свидетелей (здесь и далее курсив мой. - А. Л.),
считая, видимо, что раз я то-то и то-то говорил корреспонденту Си-Би-Эс, так
мог повторить и в лагере. Вторым "источником" было собственное воображение
зэков, подогреваемое желанием угодить начальству. Показывая, что я постоянно
выключал радио - что правда, добавляли, что я называл передачи
"коммунистической блевотиной" - чего я не делал. <...> "**
______________
** Амальрик А. Записки диссидента. М.: Слово, 1991, с. 305.