"Джек Лондон. Отступник (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Они прошли дальше, а Джонни вернулся к работе, радуясь, что беда
миновала. Но одноногий мальчик был менее удачлив. Зоркий инспектор заметил
его и вытащил из вагонетки. Губы у мальчика дрожали, а в глазах было такое
отчаяние, словно его постигло страшное, непоправимое бедствие.
Мастер недоуменно развел руками, словно видел калеку впервые в жизни,
а лицо управляющего изобразило удивление и недовольство.
- Я знаю этого мальчика, - сказал инспектор. - Ему двенадцать лет. За
этот год по моему распоряжению он был уволен с трех фабрик. Ваша
четвертая.
Он обернулся к одноногому:
- Ты ведь обещал мне, что будешь ходить в школу, дал честное слово!
Мальчик залился слезами.
- Простите, господин инспектор! У нас уже померло двое маленьких, в
доме такая нужда.
- А отчего ты кашляешь? - громко спросил инспектор, словно обвиняя
его в тяжком преступлении.
И, точно оправдываясь, одноногий ответил:
- Это ничего. Я простудился на прошлой неделе, господин инспектор,
только и всего.
Кончилось тем, что мальчик вышел из цеха вместе с инспектором, за
которым следовал встревоженный и смущенный управляющий. После этого все
вошло в обычную колею. Наконец долгое утро и еще более долгий день пришли
к концу, раздался гудок к окончанию работы. Было уже темно, когда Джонни
вышел из фабричных ворот. За это время солнце успело взойти по золотой
лестнице небес, залить мир благодатным теплом, спуститься к западу и
исчезнуть за ломаной линией крыш.
Ужин был семейным сбором - единственной трапезой, за которой Джонни
сталкивался с младшими братьями и сестрами. Это поистине было
столкновением, ибо он был очень стар, а они оскорбительно молоды. Его
раздражала эта чрезмерная и непостижимая молодость. Он не понимал ее. Его
собственное детство было слишком далеко позади. Как брюзгливому старику,
Джонни претило это буйное озорство, казавшееся ему отъявленной глупостью.
Он молча хмурился над тарелкой, утешаясь мыслью, что и им тоже скоро
придется пойти на работу. Это их обломает, сделает степенными и солидными,
как он сам. Так, подобно всем смертным, Джонни мерил все своей меркой.
За ужином мать на разные лады и с бесконечными повторениями
объясняла, как она для них старается; поэтому, когда кончилась скудная
трапеза, Джонни с облегчением отодвинул стул и встал. Мгновение он
колебался, лечь ли ему спать или выйти на улицу, и наконец выбрал
последнее. Но далеко он не пошел, а уселся на крыльце, ссутулив узкие
плечи, уперев локти в колени, уткнувшись подбородком в ладони.
Он сидел и ни о чем не думал. Он просто отдыхал. Сознание его
дремало. Его братья и сестры тоже вышли на улицу и вместе с другими
ребятами затеяли шумную игру. Электрический фонарь на углу бросал яркий
свет на дурачившихся детей. Они знали, что Джонни сердитый и всегда
злится, но словно какой-то бесенок подстрекал их дразнить его. Они взялись
за руки и, отбивая ногами такт, пели ему в лицо бессмысленные и обидные
песенки. Сначала Джонни огрызался и осыпал их ругательствами, которым
научился от мастеров. Увидя, что это бесполезно, и вспомнив о своем
достоинстве взрослого, он вновь погрузился в угрюмое молчание.