"Джек Лондон. Красное божество (Фантастический рассказ)" - читать интересную книгу автора

цивилизованный мир. Он бы организовал экспедицию и вырвал из сердца
Красного Божества послание других миров, пусть даже для этого пришлось бы
уничтожить всех туземцев острова.
Но приступы болезни стали повторяться все чаще и чаще. Теперь
значительную часть времени он находился в беспамятстве. И наконец Бэссет,
несмотря на свойственный его крепкой натуре оптимизм, понял, что никогда
не одолеет джунглей и не пройдет к морю. Южный Крест поднимался все выше,
в то время как жизнь медленно уходила из Бэссета. Даже Балатта теперь
понимала, что ему не дожить до дня свадьбы. Нгурн собственноручно собирал
травы для обкуривания его головы и гордо хвастался, как искусно он ее
обработает. Что касается Бэссета, то это его не возмущало. Жизнь покидала
его так медленно и упорно, что ученого уже не страшила мысль об уходе в
небытие. Он продолжал существовать. Периоды беспамятства чередовались с
промежутками полубессознательного состояния, смутного и нереального, когда
он лениво спрашивал себя, наяву ли он видел Красное Божество, или дивный
шар явился ему в бредовом кошмаре.
Но вот наступил день, когда сумрачный туман рассеялся, и Бэссет
почувствовал, что ум его ясен, как колокольный звон, а тело так слабо, что
он не может пошевелить ни рукой, ни ногой. Физическая оболочка стала
невесомой, и в краткую минуту прояснения он почувствовал, что смерть
рядом. Он понял, что конец неизбежен. Но теперь Бэссет не сомневался в
том, что он действительно видел своими глазами Красное Божество, посланца
иных миров. И он сознавал, что умрет, так и не поведав миру о поющем
вестнике, который здесь, в сердце Гвадалканара, может быть, ждал
тысячелетия, чтобы о нем узнали люди.
Бэссет принял решение, вызвал к себе под тень хлебного дерева Нгурна
и обсудил со старым колдуном условия осуществления последнего дела своей
жизни.
- Я знаю закон, Нгурн, - заключил он, - только сын вашего племени
может лицезреть Красное Божество и остаться в живых; мне известно, что
чужим это запрещено, но ведь я все равно умру. Пусть юноши твоего племени
отнесут меня к Красному, я только раз посмотрю на него, услышу, как он
поет, и потом умру от твоей руки, Нгурн. Тогда все будут довольны:
исполнится мое последнее желание, ты получишь мою голову, которой ждешь с
таким нетерпением, и закон не будет нарушен.
Нгурн согласился с этим и сказал:
- Да, ты прав, так будет лучше. Ты все равно не поправишься, так
зачем же цепляться за какие-то немногие часы, это неразумно. И для нас,
здоровых, ты стал бременем. Правда, ты умен, и мне было приятно с тобой
беседовать, но прошло уже много лун, а мы с тобой почти не говорим. Между
тем ты занимаешь место в моей хижине, неприятно хрипишь, как умирающая
свинья, громко и утомительно болтаешь на своем языке, которого я не
понимаю. Ты смущаешь покой моей души, а я, когда копчу головы, люблю
размышлять о вечности, о свете и мраке. Ты тяготишь меня, ты нарушаешь ход
моих мыслей и не даешь мне достигнуть высшей мудрости, которую я должен
познать, прежде чем угасну. Над тобой уже нависла тьма, и поэтому тебе
лучше скорее умереть. Я обещаю, что в те долгие дни, когда я буду коптить
твою голову, ни один человек не помешает нам. И тогда я открою тебе много
тайн... ибо я стар и много знаю, и я буду нанизывать мудрость на мудрость,
поворачивая твою голову в дыму.