"Джек Лондон. Золотой каньон" - читать интересную книгу автора

своим открытием. После каждой бесплодной промывки волнение его все
возрастало, и, наконец, выпрямившись во весь рост, он ликующе воскликнул:
- Пусть господь бог прошибет мне башку зелеными яблоками, если я не
напал на то, что нужно!
Вернувшись к тому месту, где были взяты первые пробы, человек
возобновил промывку, двигаясь теперь уже вверх по ручью. Вначале его
золотые стада все росли, росли на диво быстро. "Четырнадцать,
восемнадцать, двадцать одна, двадцать шесть", - подсчитывал он про себя.
У разлива ручья в лоток попалась самая богатая добыча: тридцать пять
золотых крупинок.
- Прямо хоть оставляй! - заметил он с сожалением, давая воде смыть
золото в ручей.
Солнце поднялось к зениту. Человек продолжал работать. Лоток за
лотком промывал он, двигаясь вверх по ручью; но теперь результаты его
трудов неуклонно уменьшались.
- Ишь, как она прячется! - в сильном волнении воскликнул он, когда в
целой лопате земли ему попалась одна-единственная золотая блестка.
Когда же несколько лотков подряд не дали больше ни крупицы золота,
человек выпрямился и окинул холм довольным взглядом.
- Ага, сударыня Жила! - крикнул он, словно обращаясь к какому-то
незримому существу, которое пряталось в недрах холма. - Ага, сударыня
Жила! Я иду! Иду к вам! И уж я доберусь до вас, будьте покойны! Вы слышите
меня, сударыня? Провалиться мне, если я до вас не доберусь!
Повернувшись к холму спиной, человек посмотрел на солнце, стоявшее у
него прямо над головой, в лазури безоблачного неба, затем спустился вниз
по каньону, вдоль ряда ям, из которых он брал пробы, перебрался через
ручей ниже разлива и исчез за зеленой стеной зарослей. Но духу каньона еще
не настало время вернуться назад, неся с собой тишину и покой, ибо голос
человека, распевавшего веселую песню, продолжал царить в его владениях.
Вскоре, громко стуча о камни своими тяжелыми башмаками, человек
появился снова. Зеленая стена пришла в неописуемое волнение, она
колыхалась из стороны в сторону, словно противясь чему-то из последних
сил. Слышались звонкие удары и скрежет металла о камни. Голос человека
звучал теперь резко и повелительно. Что-то массивное, грузное с тяжелым
храпом продиралось сквозь чащу. Раздались треск и хруст, и вот, сбивая на
ходу тучи листьев, из зарослей вышла лошадь; на спине у нее был навьючен
тюк, с которого свешивались обрывки лиан и плети дикого винограда.
Животное удивленно обвело глазами раскинувшуюся перед ним лужайку и,
опустив голову, принялось с аппетитом жевать траву. Вторая лошадь
вырвалась из чащи вслед за первой. Поскользнувшись разок на обомшелых
камнях, она тут же восстановила равновесие, как только копыта ее утонули в
гостеприимной зелени луга. Хотя лошадь эта шла без всадника, на спине у
нее было двурогое мексиканское седло, исцарапанное и выцветшее от долгого
употребления.
Шествие замыкал человек. Он сбросил на землю вьюк и седло, обозначив
место для привала, и пустил лошадей пастись на свободе. Развязав вьюк, он
достал провизию, сковородку и кофейник, потом набрал охапку хвороста и
соорудил из камней очаг.
- Ух ты! - воскликнул он. - Как жрать-то хочется! Подавайте сюда хоть
железные опилки и ржавые гвозди - только спасибо скажу хозяюшке да не