"Джек Лондон. Берцовые кости (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

вышвырнула меня вон грудным младенцем, сейчас же после моего появления на
свет. Потом стала оплакивать час моего рождения. Отсюда оставался только
шаг до анаана - до того, чтобы проклясть меня. Она пригрозила мне этим, и
тогда я совершил величайший подвиг мужества в своей жизни! Старый Говард
подарил мне нож со множеством лезвий, со штопором, с отвертками и всякими
штуками, включая маленькие ножницы. Я начал подстригать себе ногти.
- Вот! - сказал я, выложив ей на руку обрезки. - Смотри, что я думаю
об этом! Вот тебе сколько угодно, иди и наводи на меня порчу анаана, если
можешь!
Я сказал, что это был мужественный поступок. Несомненно так. Мне было
всего пятнадцать лет, всю свою жизнь я провел в окружении таинственных
предметов, тогда как мой скептицизм совсем недавнего происхождения
покрывал меня весьма тонким слоем. Я мог быть скептиком на дворе, под
лучами солнца. Но я боялся потемок. И в этой сумрачной комнате, с костями
покойников, повсюду лежавшими в огромных сосудах, старуха пугала меня. Но
я не сдавался, и моя бравада оказалась сильнее: мать бросила обрезки
ногтей мне в лицо и залилась слезами. Слезы пожилой женщины, весящей
триста двадцать фунтов, маловнушительны, и я закоснел в своей гордыне!
Тогда она переменила тактику и принялась беседовать с мертвецами.
Мало того, она их вызывала в комнату! Я ничего не видел, Ахуна же
умудрился заметить отца Кааукуу в углу комнаты, упал на пол и взвыл. Стало
и мне казаться, что я почти видел старого исполина, только не мог как
следует разглядеть его.
"Пусть он сам за себя говорит!" - сказал я. Но Хивилаии продолжала
говорить за покойника и передала мне торжественное повеление отправиться с
Ахуной на кладбище и привезти кости, нужные ей. На это я ответил, что если
мертвецов можно убедить изводить живых людей изнурительными болезнями и
если мертвецы могут переноситься из места своего погребения в угол
комнаты, то я не понимаю, почему бы им, прощаясь с нами для возвращения в
среднюю вселенную, верхнюю вселенную, нижнюю вселенную или вообще туда,
где они живут, когда не ходят в гости, не оставить своих костей в комнате,
где их так удобно положить в сосуды.
После этого мать взялась за бедного старика Ахуну. Она напустила на
него дух отца Кааукуу, который будто бы прикорнул в углу и приказывал
Ахуне открыть ей тайну кладбища. Я пытался ободрить Ахуну, советовал
предложить покойнику самому открыть этот секрет: ведь он знает его лучше
кого бы то ни было, раз живет там уже больше ста лет. Но Ахуна был человек
старой школы. Скептицизма в нем не было ни на йоту! Чем больше стращала
его Хивилани, тем больше катался он по полу и тем громче хныкал.
Но когда он начал кусать себя, я сдался. Мне стало жаль старика, да и
залюбовался я им. Это был изумительно твердый человек, несмотря на всю
духовную темноту! Обуянный страхом тайны, тяготевшей над ним, простодушно
веря в заклинания Хивилани, он был раздираем внутренними противоречиями.
Мать была его живая алии, его алии капо (священная предводительница). Он
должен был хранить верность ей, но еще больше обязан был верностью всем
мертвым и исчезнувшим алии, которые полагались на него, уповая, что он не
даст потревожить их кости.
Я сдался. Но и я выставил свои условия! Отец мой, человек новой
школы, не пускал меня в Англию учиться; падение цен на сахар было для него
достаточной причиной. Моя мать, человек старой школы, также отказывала мне