"Джек Лондон. "Алоха Оэ"." - читать интересную книгу автора

Джек ЛОНДОН

"АЛОХА ОЭ"




Нигде уходящим в море судам не устраивают таких проводов, как в
гавани Гонолулу. Большой пароход стоял под парами, готовый к отплытию. Не
менее тысячи человек толпилось на его палубах, пять тысяч стояло на
пристани. По высоким сходням вверх и вниз проходили туземные принцы и
принцессы, сахарные короли, видные чиновники Гавайев. А за толпой,
собравшейся на берегу, длинными рядами выстроились под охраной туземной
полиции экипажи и автомобили местной аристократии.
На набережной гавайский королевский оркестр играл "Алоха Оэ", а когда
он смолк ту же рыдающую мелодию подхватил струнный оркестр туземцев на
пароходе, и высокий голос певицы птицей взлетел над звуками инструментов,
над многоголосым гамом вокруг. Словно звонкие переливы серебряной свирели,
своеобразные и неповторимые, влились вдруг в многозвучную симфонию
прощания.
На нижней палубе вдоль поручней стояли в шесть рядов молодые люди в
хаки; их бронзовые лица говорили о трех годах военной службы, проведенных
под знойным солнцем тропиков. Однако это не их провожали сегодня так
торжественно, и не капитана в белом кителе, стоявшего на мостике и
безучастно, как далекие звезды, взиравшего с высоты на суматоху внизу, и
не молодых офицеров на корме, возвращавшихся на родину с Филиппинских
островов вместе со своими измученными тропической жарой, бледными женами.
На верхней палубе, у самого трапа, стояла группа сенаторов Соединенных
Штатов - человек двадцать - с женами и дочерьми. Они приезжали сюда
развлечься. И целый месяц их угощали обедами и поили вином, пичкали
статистикой, таскали по горам и долам, на вершины вулканов и в залитые
лавой долины, чтобы показать все красоты и природные богатства Гавайев.
За этой-то веселящейся компанией и прибыл в гавань большой пароход, и
с нею прощался сегодня Гонолулу.
Сенаторы были увешаны гирляндами, они просто утопали в цветах. На
бычьей шее и мощной груди сенатора Джереми Сэмбрука красовалась добрая
дюжина венков и гирлянд. Из этой массы цветов выглядывало его потное лицо,
покрытое свежим загаром. Цветы раздражали сенатора невыносимо, а на толпу,
кишевшую на пристани, он смотрел оком человека, для которого существуют
только цифры, человека, слепого к красоте. Он видел в этих людях лишь
рабочую силу, а за ней - фабрики, железные дороги, плантации, все то, что
она создавала и что олицетворяла собой для него. Он видел богатства этой
страны, думал о том, как их использовать, и, занятый этими размышлениями о
материальных благах и могуществе, не обращал никакого внимания на дочь,
которая стояла подле него, разговаривая с молодым человеком в изящном
летнем костюме и соломенной шляпе. Юноша не отрывал жадных глаз от ее лица
и, казалось, видел только ее одну. Если бы сенатор Джереми внимательно
присмотрелся к дочери, он понял бы, что пятнадцатилетняя девочка, которую
он привез с собой на Гавайские острова, за этот месяц превратилась в