"Джек Лондон. Зуб кашалота." - читать интересную книгу автора

Он так крепко обхватил шею этого человека, что остальные не решались
ударить его своими палицами. Стархерст не разжимал рук и отстаивал свою
жизнь, убеждая тех, кто жаждал его смерти.
- Я Джон Стархерст, - продолжал он спокойно, - я три года трудился на
Фиджи не ради наживы. Я здесь среди вас ради вашего же блага. Зачем
убивать меня? Если меня убьют, это никому не принесет пользы.
Були покосился на зуб кашалота. Ему-то хорошо заплатили за это
убийство.
Миссионера окружила толпа голых дикарей, и все они старались
добраться до него. Зазвучала песнь смерти - песнь раскаленной печи, и
увещевания Стархерста потонули в ней. Но он так ловко обвивал тело палача
своим телом, что никто не смел нанести ему смертельный удар. Эрирола
ухмыльнулся, а Були пришел в ярость.
- Разойдитесь! - крикнул он. - Хорошая молва о нас дойдет до
побережья! Вас много, а миссионер один, безоружный, слабый, как женщина, и
он один одолевает всех.
- Погоди, о Були, - крикнул Джон Стархерст из самой гущи свалки, - я
одолею и тебя самого! Ибо оружие мое - истина и справедливость, а против
них не устоит никто.
- Так подойди же ко мне, - отозвался Були, - ибо мое оружие - всего
только жалкая, ничтожная дубинка, и, как ты сам говоришь, ей с тобой не
сладить.
Толпа расступилась, и Джон Стархерст стоял теперь один лицом к лицу с
Були, который опирался на свою громадную сучковатую боевую палицу.
- Подойди ко мне, миссионер, и одолей меня, - подстрекал его Були.
- Хорошо, я подойду к тебе и одолею тебя, - откликнулся Джон
Стархерст; затем протер очки и, аккуратно надев их, начал приближаться к
Були.
Тот ждал, подняв палицу.
- Прежде всего, моя смерть не принесет тебе никакой пользы, - начал
Джон Стархерст.
- На это ответит моя дубинка, - отозвался Були.
Так он отвечал на каждый довод Стархерста, а сам не спускал с
миссионера глаз, чтобы вовремя помешать ему броситься вперед и нырнуть под
занесенную над его головой палицу. Тогда-то Джон Стархерст впервые понял,
что смерть его близка. Он не повторил своей уловки. Обнажив голову, он
стоял на солнцепеке и громко молился - таинственный, неотвратимый белый
человек, один из тех, кто библией, пулей или бутылкой рома настигает
изумленного дикаря во всех его твердынях. Так стоял Джон Стархерст в
скалистой крепости гатокского Були.
- Прости им, ибо они не ведают, что творят, - молился он. - О
господи! Будь милосерден к Фиджи! Смилуйся над Фиджи! Отец всевышний,
услышь нас ради сына твоего, которого ты дал нам, чтобы через него мы все
стали твоими сынами. Ты дал нам жизнь, и мы верим, что в лоно твое
вернемся. Темна земля сия, о боже, темна. Но ты всемогущ, и в твоей воле
спасти ее. Простри длань твою, о господи, и спаси Фиджи, спаси несчастных
людоедов Фиджи.
Були терял терпение.
- Сейчас я тебе отвечу, - пробормотал он и, схватив палицу обеими
руками, замахнулся.