"Джек Лондон. Прежде Адама" - читать интересную книгу автора

откормленного бычка напоминают изящные ножки красавицы. Я припоминаю, что
он не мог наступать поверхностью всей стопы, потому что это была цепкая
нога, скорее рука, чем нога. Большой палец ноги, вместо того чтобы
находиться на одной линии с другими пальцами, был оттопырен как большой
палец руки, и это позволяло ему хватать ногами. Но именно из-за этого он
не мог ступать на подошву ноги.
Но, для оседлавших ветку над стадом диких кабанов, меня и моей
матери, его внешность и манеры были вполне привычны, когда он несся по
деревьям, прыгая с ветки на ветку. Сейчас, когда я пишу эти строки, он
стоит у меня перед глазами - качающееся на деревьях, четырехрукое,
волосатое существо, воющее в гневе, замолкающее на мгновение, чтобы
ударить себя в грудь крепко сжатым кулаком, бесстрашно прыгающее на
десять-пятнадцать футов с ветки на ветку на огромной высоте, безошибочно
угадывая путь в лесной чаще.
И пока я смотрел на него, я почувствовал в самой глубине своего
естества, каждым своим мускулом как волна острого желания также лететь
сквозь деревья охватывает меня и одновременно с этим я понял, что
когда-нибудь стану таким же как он. А почему бы и нет? Маленькие мальчики
наблюдают как их отцы машут топорами и валят деревья и понимают, что
когда-нибудь и они тоже будут взмахивать топорами и рубить деревья. Также
и со мной. Жизнь, что была во мне, была создана, чтобы делать тоже, что
делал мой отец, и она таинственно и горделиво нашептывала мне о воздушных
тропах и полетах над лесом.
Наконец мой отец присоединился к нам. Он был чрезвычайно зол. Я помню
как он оскалился, когда смотрел вниз на кабанов. Он рычал как собака, и я
помню, что его глазные зубы были большие, как клыки, и что они произвели
на меня большое впечатление.
Своим поведением он только привел кабанов в еще большее
бешенство. Он рвал прутья и маленькие ветки и бросал их вниз в наших
врагов. Он даже повисал на одной руке, в опасной близости от них, и
дразнил их, в то время как они скрежетали клыками в бессильном гневе. Не
удовлетворившись этим, он отломил толстую ветку, и, держась рукой и
ногой, тыкал ею в бока, приведенных в бешенство животных, и бил их по
мордам. Излишне говорить о том, что я и моя мать с наслаждением наблюдали
за этим зрелищем.
Но даже самое приятное занятие рано или поздно наскучивает и в конце
концов отец со злым смехом понесся по деревьям. Мои честолюбивые мечты
сразу испарились, и я, оробев, крепко прижался к матери, а она
вскарабкалась вверх и понеслась над бездной. Я помню, как ветвь сломалась
под тяжестью ее тела. Она совершила огромный прыжок и под треск дерева
меня охватило вызывающее отвращение чувство падения нас обоих. Деревья и
солнце, играющее лучами на шелестящих листьях, исчезли из моих глаз.
Образ моего отца, резко остановившегося, чтобы посмотреть в чем дело, стал
расплываться и все погрузилось в темноту.
В следующее мгновение я прихожу в себя на своей застеленной чистым
бельем кровати, весь в поту, меня бьет дрожь и тошнит... Окно было
открыто и прохладный воздух задувал в комнату. Спокойно горела ночная
лампа.
И я понимаю, что дикие кабаны не добрались до нас, и что мы не
разбились, иначе меня бы здесь не было сейчас - через тысячи веков, и я