"Джулия Энн Лонг. Красавица и шпион ("Сестры Локвуд" #1) " - читать интересную книгу автора

успели отбросить.
Он не сдержал улыбки. И подумал, что она с тем же успехом могла бы
оказаться на его месте. Эта мысль сковала ему язык. Он подобрал поводья
своей лошади, Сюзанна - своей. Кит решил вернуться домой пешком, причем идти
очень медленно. На глаза ему снова попалась ее шляпка - такого зеленого
цвета в природе не бывает. Он знал, что этот оттенок называется ивовый,
очень модный сейчас среди лондонских дам, так он слышал. На самом деле цвет
совсем не такой, как листья ивы, но от него глаза Сюзанны сияют этим
странным гипнотизирующим светом, И за это ему можно простить несоответствие
природному.
- Там ваша шляпа, - сказал он.
- Ах да. - Сюзанна вернулась, подобрала шляпу и печально погладила
сломанное перышко. - Она мне так нравилась, - вздохнула девушка.
- Мне тоже, - не подумав, сказал Кит.
Она изумленно вскинула брови.
- Неужели это комплимент, милорд?
- Простая констатация факта, мисс Мейкпис, - быстро произнес он. Но
почему-то его ответ вызвал у Сюзанны мягкую лучезарную улыбку. И что
странно, целое мгновение, правда, всего мгновение, он не ощущал никакой
боли.

Глава 9

Петтишо, сравнительно молодой член парламента, толок воду в ступе,
рассуждая о необходимости парламентских реформ. Лица вокруг выражали
непреходящее внимание, некоторые даже кивали в знак согласия. Согласия ли?
Морли сомневался. Возможно, они просто борются со сном? Трудно сказать.
Прелесть палаты общин, по мнению Морли, состоит в том, что рано или поздно
кто-нибудь да скажет нечто нелицеприятное и даже грубое и заставит Петтишо
заткнуться. Человеку здесь предоставлена возможность блеснуть своим
ораторским талантом, но если он такового не проявит, у него быстро отобьют
охоту ораторствовать. Они здесь могут стать совершенно неуправляемыми, это
третье сословие.
Сам Морли обладал глубоким приятным баритоном, чьи бархатные волнующие
модуляции побуждали слушателей именно слушать. Еще он наловчился
красноречиво убеждать, хотя никогда не впадал в излишнюю цветистость и
драматизм. Другими словами, ему-то никто и никогда не предлагал заткнуться в
грубой и нелицеприятной форме. Как политика его даже сравнивали с Чарлзом
Фоксом, только Морли обладал более располагающей наружностью и не имел
плохих, хотя и колоритных, склонностей Фокса к карточной игре и женщинам.
У Морли разболелась нога, как часто бывало во время сессии, поскольку в
кулуарах царила неизменная сырость. Но его это в какой-то степени даже
радовало, поскольку напоминало о том, как он здесь оказался. Он был даже
благодарен за шрамы, бороздившие ногу по всей длине, - глубокие,
безобразные, неровные шрамы. Женщины часто относили их на счет боевых ран, и
он никогда не рассеивал их иллюзии. Это и правда были боевые раны,
полученные в его личной битве.
Многие женщины отдались ему только благодаря этим ранам. Но Каролине он
почему-то рассказал правду об их происхождении. И это в конечном счете
оказалось ему полезным. Морли привык думать о вещах с точки зрения их