"Джулия Энн Лонг. Опасные удовольствия" - читать интересную книгу автора

женщину, с которой я встречался, и она вам скажет, что если я и разбираюсь в
чем-то, так это, как отличить хороший жемчуг от плохого. Ваше лицо -
сплошной контраст, миссис Гринуэй, и это помогает вам производить
впечатление загадочности. Но ваши глаза, в конце концов, всегда подводят
вас, если вы недостаточно осторожны. Они у вас мягкие, как сердцевина
цветка, и когда вы улыбаетесь, в их глубине вспыхивают крошечные звездочки.
Колин испытал невероятное удовольствие, когда увидел, что Мэдлин
оторопела. Он и сам оторопел, если уж на то пошло. Какая-то взрывоопасная
комбинация усталости, ярости и сдерживаемого обаяния, как гейзер, вытолкнула
из него все эти слова, рассчитанные на обычный женский ум. Одному Богу
известно, как отреагирует на них Мэдлин, ведь она не обычная женщина.
Прошло мгновение, во время которого Колин наслаждался своим триумфом и
продолжал смущать Мэдлин пристальным взглядом.
- Ну что ж, мистер Эверси. - Ее голос был слабым, но твердым, и Колин
ощутил и восторг и сожаление одновременно. - В свою речь вы вложили много
сил. Вам следует поблагодарить меня за то, что я вдохновила вас. Иначе ваша
способность очаровывать могла истощиться со временем.
- Все это вы истолковали как способность очаровывать? Это хороший знак.
Еще одна вспышка заразительного веселья в глазах, еще одна едва
заметная улыбка. Он не выдумал эти крошечные звездочки в ее глазах; мягкий
свет действительно сверкал в их глубине, когда она улыбалась. Момент был
неустойчивый и, возможно, очень кратковременный, но Мэдлин Гринуэй оказалась
обезоруженной. По собственному опыту Колин знал, что следующий этап -
завоевание. Он знал это также хорошо, как знал, как заряжать мушкет,
блефовать в карты и избегать кредиторов. Но сейчас он просто хотел получить
превосходство над женщиной, как это и обычно бывало.
- Расскажите мне, кто вы есть на самом деле, миссис Гринуэй, -
воспользовавшись моментом, сказал Колин.
Мэдлин прищурилась, потом выпрямила спину, изящно и безошибочно
устанавливая дистанцию.
- Какой мне нужно быть, такая я и есть, мистер Эверси. Вы не первый и
не последний, кого этот факт интригует. Или интересует больше всего,
добавила бы я.
Это был толчок, который, возможно, взывал к его сообразительности или
должен был спровоцировать его дальнейший интерес. Колин оптимистично
поставил на второе.
В это мгновение кто-то толкнул дверь, и оба вздрогнули от
неожиданности.
Радуясь поводу отвести взгляд от Колина Эверси и возможности собраться
с мыслями, Мэдлин направилась к двери и вытащила метлу из крючков. Дверь со
скрипом приоткрылась на несколько дюймов, и в комнату просунулась крупная
волосатая рука с жестянкой. Мэдлин выхватила жестянку, рука взмахнула в знак
признательности и исчезла. Мэдлин закрыла дверь и снова продела метлу в
крючки.
Кто-то, чей почерк не отличался старательностью и четкостью, иначе
говоря, кто-то, кто редко писал, сделал на жестянке надпись: "зверобой".
Скорее всего жена Крокера. Они были гнусной парой и вполне могли подать
пирожки с начинкой из кошки (этот слух будет жить вечно), но в этой жестянке
с маслом зверобоя было что-то уютное и домашнее.
Она повернулась к Колину, который молча наблюдал за ней.