"Владимир Лорченков. Хора на выбывание" - читать интересную книгу автора

мертвый отец давится трупом зарезанной гадалки, Юрий вспоминал почему-то
водянистое молоко в стеклянных бутылках на кухне по утрам...

ХХХХХХХХ

Как и все грандиозное впоследствии, акции протеста оппозиции начались
тихо и как-то даже скромно. Поначалу лишь несколько десятков человек, -
самых преданных сторонников партии Юрия, собирали на центральной площади
города подписи горожан под обращением "против власти". Подписывались мало:
ничто не предвещало десятитысячных митингов, сумасшедших в толпе,
многоголосых речевок, исчезновений депутатов и даже столкновений с полицией.
Может быть, поэтому, власть и недооценила угрозу. Президенту Воронину,
скорее, даже хотелось, чтобы митинги стали многолюднее - ему не терпелось
услышать, как премьер-министра будут называть "главной шоколадкой страны".
По утрам Юрий приезжал на площадь в своем "джипе", и тщательно
осматривал место грядущей битвы - так врач вглядывается в покраснение на
коже больного, угадывая в нем назревающий фурункул. А чтобы нарыв побыстрее
созрел, некоторые его прогревают. Юрий тоже так сделал: и вот на площади был
установлен помост, и с него начали петь многочисленные молдавские артисты,
которым до сего дня места нигде не было.
- Лучше быть хулиганом, чем коммунистом, - жалобно пел один из них,
придерживая руками шляпу на рано полысевшей голове (дул холодный ветер).
А потом пришли сумасшедшие.
Первый, - Илья, раскатывал по городу на стареньком велосипеде, на руль
которого укрепил флаг Румынии. Маленький, в залатанных джинсах и с пустым
ртом, - зубы сбежали от него девятнадцать лет назад, - он, тем не менее,
широко улыбался и наматывал круги по центральной площади. Никто, кроме Юрия,
не знал, что Илья - человек ничто, голем. Юрий сам вылепил его когда-то из
глины, и вложил в рот магическую записку, после чего Илья встал и начал
делать то, что ему говорят. Поверх записки Юрий положил винограднику, чтобы
глиняный человек на велосипеде с румынским флагом никогда не отчаивался от
жажды.
Вторая, - безумная женщина лет тридцати, в старом черном платке,
постоянно танцевала, как только начиналась песня про "Прут, что разделил
румынскую землю". И все вглядывалась в лица прохожих и манифестантов, да так
внимательно, что тот, кто взгляда не избежал, застывал, как жена Лота. Тогда
танцорша подходила к нему и хорошо отточенным движением вонзала в нос
несчастного длинный указательный палец пианистки, и, вытащив часть мозга,
тщательно слизывала его. Оцепенение спадало, и человек шел дальше,
недоумевая, отчего это у него закружилась голова только что.
Третья сумасшедшая, - толстая школьница, - сидела под деревом у здания
Правительства и вырезала из бумаги силуэты коней. Ей представлялось, что,
когда она вырежет сотню тысяч, они облекутся в плоть и унесут ее в страну,
где нет ни бумаги, ни ножниц, а есть лишь юноша, который ее полюбит. Юрий
эту школьницу приглядел на Заводской,[1] и решил, что ей будет все равно,
где вырезать коней. А людям он говорил, что девушка дала обет резать бумагу
ножницами до тех пор, пока Румыния не воссоединится.
В общем, сумасшедших набралось немало, и только тогда мистический
балаган Юрия, - как он сам про себя называл акции протеста, пошел в гору.
Народу на площади стало собираться так много, что они уже останавливали