"Конрад Лоренц. Оборотная сторона зеркала" - читать интересную книгу автора

узнать, это лишь явления, которые (как показал Кант) можно понять как
происходящие от вещи в себе и нашего собственного аппарата восприятия. Тем
самым явления суть результаты некоторого взаимодействия между вещами в себе
и нами самими").[11] Дональд Кэмпбелл убедительно показал в своей работе
"Эволюционная эпистемология",[12] насколько необходимо для понимания
воспринимающего аппарата (или, как я его часто называю, аппарата отображения
мира) знание его эволюционного происхождения. Кэмпбеллу принадлежит также
название "гипотетический реализм", данное им этой теории познания. Эту
позицию решительно одобрил не кто иной, как сам Планк; как он написал мне,
ему доставил большое удовлетворение тот факт, что оказалось возможным прийти
к столь близкому совпадению взглядов на отношение феноменального к
реальному, отправляясь в индукции от столь разных оснований, как это сделали
он и я.

3. ГИПОТЕТИЧЕСКИЙ РЕАЛИЗМ И ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНЫЙ ИДЕАЛИЗМ

Почти до того времени, когда волею судьбы Эдуард Баумгартен и я были
призваны в Кенигсберг в качестве последних преемников на кафедру Иммануила
Канта, я придерживался мнения, к которому могут привести и цитированные выше
высказывания Карла Поппера. Я думал тогда, что можно просто отождествить то,
что я называл "аппаратом отображения мира", а Поппер - "perceiving
apparatus",[13] с "априорным" в том смысле, как его понимал Кант.
К сожалению, это мнение неверно. Для трансцендентального идеализма[14]
Канта нет никакого соответствия между вещью в себе[15] - упоминаемой большею
частью в единственном числе - и формой, в которой ее представляют нашему
опыту наши априорные формы созерцания и категории мышления. Переживание для
него не образ действительности, даже сколь угодно искаженный и грубый. Кант
ясно понимает, что формы любого доступного нам опыта определяются
структурами переживающего субъекта, а не переживаемого объекта; но он не
допускает, что строение "perceiving apparatus" может иметь что-нибудь общее
с действительностью. В  11 "Пролегоменов" к критике чистого разума[16] он
пишет: "Если бы возникло малейшее сомнение в том, что та и другая [формы
созерцания - пространство и время] суть определения, касающиеся не вещей
самих по себе, а только их отношений к чувственности, то я спросил бы: каким
образом возможно знать, как должно быть устроено созерцание этих вещей, как
мы это знаем в случае пространства и времени, - знаем a priori и до всякого
знакомства с вещами, прежде чем они вообще нам даны".
Кант был, очевидно, убежден, что естественнонаучный ответ на этот
вопрос принципиально невозможен. Придя к выводу, что формы созерцания и
категории мышления не строятся индивидуальным опытом (как думали эмпиристы,
например Юм), Кант должен был увидеть в этом убедительное доказательство
того, что они "логически необходимы" и потому вообще не "возникают" в
собственном смысле слова, а просто даны нам априори.
Великому мыслителю был недоступен ответ на поставленный выше вопрос; но
для биолога, знакомого с фактами эволюции, он самоочевиден. Ответ состоит в
следующем. Организация органов чувств и нервов, дающая возможность живому
существу ориентироваться в окружающем мире, возникла эволюционным путем, в
столкновении и приспособлении к действительности - той самой
действительности, которую эта организация заставляет нас переживать в нашем
созерцании как феноменальное пространство.[17] Для индивида эта организация,