"Алексей Лосев. Театрал (Повесть)" - читать интересную книгу автора

как-то приятно безнадежно...
Так шел я и шел за своей таинственной незнакомкой и, наконец, заметил,
что она входит в небрежно-содержимый, грязный домишко. Я повиновался
магнетически и-через несколько мгновений вошел в ту же дверь, что и она.
Удивлению моему не было и конца. Я вошел в низкую, грязную, дурно
пахнущую комнату, освещенную тусклой керосиновой лампой. В особенности
неприятно поразила меня вонь. Это был запах, кажется, какой-то материи,
какого-то старого, заношенного сукна или войлока, на котором высох пот. За
столом сидел хозяин, - маленький сухонький старичок, имевший вид старого
заскорузлого чиновника, со сморщенным, желтым, скопческим лицом, и хозяйка,
значительно моложе своего мужа, с кривым и неестественно сгорбленным носом,
и огромной родинкой на щеке, неприятно бросавшейся в глаза как болезненный и
грубый нарост, как некая метка. На столе находился грязный,
темно-тускло-красный самовар с вдавленным боком, несколько железных кружек и
нечто в роде сухарницы с куском хлеба неопределенного цвета. Чай разливала
дочка, тоже неимоверно худая и сморщенная, хотя имевшая не больше 28-30
лет. Квартира производила впечатление бедного и запущенного жилья мелкого,
неудачного чиновника.
Но где же моя таинственная дама в черном? Куда она делась? Она вошла
как раз в ту самую дверь, что и я, и дверь - единственная, и комната, в
которую она вошла, -единственная. И все же нельзя было увидать ровно
ничего, хотя бы отдаленно похожего на эту даму. Она была такая таинственная,
такая страшная и загадочная, а здесь, в этом вонючем хлеве, было все так
понятно, так элементарно ясно и понятно, так прозаично и духовно-бедно!
Да, это был один из тех необъяснимых случаев в моей жизни, которые
случались со мной не раз и объяснения которым я не мог найти, несмотря ни на
какие усилия мысли. Впрочем, все это так ясно, так понятно! И объяснять
нечего!
Итак, я вошел в бедную, тошнотворную квартиру какого-то захудалого
чиновника. Но тут я нашел нечто такое, что превзошло даже таинственное
исчезновение моей дамы в черном. Войдя в эту комнату-квартиру, я вдруг
понял, что я давным-давно здесь бывал, что хозяин и хозяйка этой квартиры
давным-давно хотят выдать за меня свою засидевшуюся дочь, что меня и здесь
постоянно ругают за малый оклад жалованья, и я отделываюсь молчанием и что
- самое ужасное - на завтра, да, да, именно на завтра назначено мое
бракосочетание с этим ужасным высохшим заморышем, их дочерью.
Я молча вошел в эту квартиру и сел в стороне, почти в углу.
"Ну, что же? - начал старик скрипучим голосом. - Мало того, что вы
своей невесте ничего не сделали к свадьбе и нас забыли, стариков, вы не
хотите ничего сделать и себе к свадьбе? Посмотрите на себя: что это за
костюм, неужели вы думаете и на свадьбе быть в этом же истасканном мешке?
Что же, мы, что ли, должны вас одевать? Довольно и так, что вы объедаете нас
и еще ни разу не помогли за все ваше знакомство с Лидой".
И многое говорилось в этом роде. А я все молчал и молчал, считая, что
молчанием только и можно допечь этих старых отвратительных скопцов.
Ты, скажешь, милый Ваня, что я-дурак, что я-остолоп, что я -
бесхарактерный человек, что я - дрянь, рохля, что я - пентюх. Увы, милый
Ванечка, ты будешь прав, ты будешь тысячу раз прав! Да, я - ничтожество.
Одно слово - ничтожество! И ничего, брат, не попишешь! Окрутили меня
свадьбой, бросил я родителей, поселился в этой вонючей конуре, где мне с