"Пьер Лоти. Рамунчо" - читать интересную книгу автора

ее ловкий и сильный партнер, делала полный поворот, с испанским изяществом
изогнув талию и откинув назад голову. Белоснежные зубы сверкают между чуть
приоткрытыми губами, изысканной и гордой грацией веет от ее хрупкой фигурки,
все еще окутанной покровом тайны, краешек которого чуть-чуть приподнимается
лишь для одного Рамунчо.
Весь этот прекрасный ноябрьский вечер они танцевали друг перед другом,
безмолвные и прелестные, а в перерывах между танцами гуляли вдвоем, молча
или болтая о всяких ребяческих пустяках, опьяненные огромным, невысказанным
и восхитительным чувством, которым были переполнены их души.
И до тех пор пока не пробил церковный колокол, эти танцы под сенью
деревьев, эти фонарики, этот праздник в затерянной деревушке своими
огоньками и радостным шумом оживляли беспроглядную ночь, казавшуюся еще
более глухой и мрачной из-за вздымавшихся черными великанами гор.

6

В следующее воскресенье по случаю праздника святого Дамасия* в Аспарице
будет большая игра.
______________
* Дамасий I (исп. Damaso; 366-384) - римский папа, испанец по
происхождению; праздник его отмечается католической церковью 11 декабря, в
годовщину его смерти.

Аррошкоа и Рамунчо, всегда вместе разъезжающие по окрестным деревням,
уже целый день трясутся в повозке Дечари, чтобы организовать эту игру,
которая представляется им очень важным событием.
Сначала они едут посоветоваться с одним из братьев Ирагола, Маркосом.
Его утопающий в зелени дом стоит на опушке леса. Сам он, как всегда
серьезный и величественный, с вдохновенным взором и благородными жестами,
сидит у порога на каштановом пне и кормит супом своего еще грудного братика.
- Этот малыш одиннадцатый? - спрашивают они, смеясь.
- Да, как же! Одиннадцатый Ирагола уже бегает по лесу, как заяц. А это
уже новенький, номер двенадцатый! Маленький Жан-Батист, и не думаю, чтобы он
был последним.
А затем, пригибаясь, чтобы не задевать ветки, они снова отправляются в
путь сквозь густые заросли дубов, у подножия которых кружевным ковром
сплетаются порыжевшие листья папоротников.
Они проезжают через множество деревень, тех баскских деревень, где
центром и смыслом жизни являются две вещи: церковь и лапта. Тут и там стучат
они в двери одиноко стоящих домов, просторных, высоких, тщательно выбеленных
известью, с зелеными ставнями и деревянными балконами, где сушатся под
слабыми лучами осеннего солнца ожерелья красного перца. Они ведут долгие
переговоры на своем непостижимом для французов языке со знаменитыми
игроками, с признанными чемпионами, чьи причудливые имена мелькают на
страницах всех газет юго-западных департаментов, на всех афишах Биарица или
Сен-Жан-де-Люза. А в обычной жизни они просто добрые хозяева сельских
трактиров, кузнецы, контрабандисты с крепкими загорелыми руками, в
наброшенных на плечи куртках и рубашках с закатанными по локоть рукавами.
Наконец-то все решено и окончательно улажено. Но возвращаться домой в
Эчезар уже поздно. По бродяжей привычке они наугад выбирают деревушку для