"Пьер Лоти. Рамунчо" - читать интересную книгу автора

ночлега, например Сицарри, на границе с Испанией, где они уже не раз бывали
по своим контрабандным делам и куда они и направляются с наступлением
вечера. Повозка катится по знакомым пиренейским тропинкам, одиноко петляющим
под густой сенью осыпающихся дубов в обрамлении бархатистого мха и
порыжевших папоротников, то спускаясь в овраги, где бурлят горные реки, то
вскарабкиваясь на возвышенности, откуда видны вздымающиеся со всех сторон
потемневшие горные вершины.
Сначала холодный ветер ледяными порывами хлещет лицо и грудь. Но вдруг
откуда-то долетают волны удивительно теплого, напоенного ароматами цветов
воздуха; южный, почти африканский ветер на мгновение вновь возвращает
иллюзию лета. И какое тогда наслаждение мчаться вперед, разрезая этот
внезапно потеплевший воздух под звон колокольчиков лошадей, которые в
предчувствии ночного пристанища в бешеной скачке преодолевают крутые
подъемы.
Сицарри - это деревня контрабандистов, расположенная у самой границы.
Подозрительного вида облезлый трактир, где комнаты для постояльцев, по
обыкновению, расположены прямо над хлевом и грязными конюшнями. Аррошкоа и
Рамунчо здесь старые знакомые, и, пока для них разводят в очаге огонь, они
сидят у старинного окна с каменными переплетами, откуда видны церковь и
площадь для игры в лапту, глядя, как затихает дневная суета в этом
отрезанном от мира местечке.
На этой торжественной площади дети обучаются национальной игре;
серьезно и увлеченно эти уже довольно сильные ребята ударяют мячом о стену,
а один из них нараспев, с интонациями заправского судьи считает очки на
таинственном языке своих предков. Стоящие вокруг выбеленные известью дома с
покривившимися стенами и выступающими стропилами смотрят своими красными и
зелеными ставнями на юных игроков, которые с кошачьей ловкостью бегают и
прыгают в сгущающихся сумерках. Запряженные волами дребезжащие телеги,
груженные дровами, ветками утесника и сухими папоротниками, возвращаются с
полей...
Спускается вечер, неся с собой умиротворение и печальный холод. Затем
раздается звон колокола, сзывающего к вечерне, и вся деревня затихает,
благоговейно погруженная в молитву.
И тогда тревожные мысли о будущем снова овладевают Рамунчо, он
чувствует себя здесь пленником, и, как всегда с наступлением ночи, в душе
его оживает все та же тоска по чему-то неведомому. При мысли, что он на
свете один, без опоры и поддержки, что Грациоза принадлежит к иному кругу и,
возможно, он никогда не сможет назвать ее своей, у него мучительно сжимается
сердце.
Но в этот момент Аррошкоа, словно догадавшись о причинах задумчивости
Рамунчо, дружески похлопывает его по плечу и весело спрашивает:
- Тебе, кажется, вчера удалось поболтать с моей сестренкой - она мне
сама сказала, - и вы, похоже, обо всем договорились!
В ответ на этот полушутливый вопрос Рамунчо обращает на друга долгий,
тревожно-вопросительный взгляд:
- А ты-то что думаешь о том, что мы сказали друг другу?
- О, я, дорогой, - отвечает Аррошкоа, внезапно посерьезнев, - я,
честное слово, очень рад. Однако я предвижу, что уговорить мою мамашу будет
непросто... Так вот, если вам будет нужна моя помощь, можете на меня
рассчитывать!