"Пьер Лоти. Рамунчо" - читать интересную книгу автора

контрабандистов с грузом категорически запрещенного фосфора. Не дожидаясь,
пока лодка пристанет к берегу, они направляются к ней вброд, вооружившись
длинными острыми палками, чтобы, если их задержат, сказать, что они
просто-напросто рыбачили.
В эту ночь поверхность реки кажется блестящим неподвижным, чуть более
ярким, чем небо, зеркалом, в котором отражаются и все созвездия, и вся гора
на испанском берегу, вырисовывающаяся темным силуэтом в тихом летнем
воздухе. Лето, приближение лета чувствуется во всем, и в этом прозрачном и
нежном сумраке, и в томной теплоте воздуха, разлитой над рекой, на берегу
которой бесшумно трудятся контрабандисты.
Но сегодня устье реки, разделяющей две страны, кажется Рамунчо каким-то
особенно печальным, замкнутым, замурованным вздымающимися вокруг черными
горами, у подножия которых тут и там светятся мерцающие огни. И тогда его
вновь охватывает желание узнать, что находится там, далеко, по ту сторону
мрачных гор... О, уйти туда! Вырваться хоть на время из-под власти этой
страны, которую он, однако, так любит. Прежде чем смерть поглотит его,
вырваться из-под гнета однообразного и безысходного существования. Испытать
что-то иное, бежать отсюда, путешествовать, узнать новое.
Не переставая наблюдать за поверхностью реки, где должна появиться
лодка, он время от времени поднимает глаза к небу, где медленно движется
тонкий серп молодого месяца, смотрит на звезды, так часто помогающие людям
его ремесла не сбиться ночью с пути, и его охватывает волнение при мысли об
огромности и непостижимости окружающего мира.
Старый эчезарский священник, некогда обучавший его катехизису,*
заинтересовавшись любознательным юношей, стал давать ему книги и беседовать
с ним о тысяче разных вещей: о движении звезд, о безграничности вселенной,
приоткрывая его взору величественные бездны пространства и времени.
______________
* Катехизис - краткое изложение христианского вероучения в форме
вопросов и ответов.

И вот врожденные сомнения, страхи и отчаяние, тяжелое наследие
чужестранца, пробудились и черной пеленой затуманили его душу. Под широким
пологом ночного неба наивная вера баскского мальчишки стала слабеть. В его
сердце нет более простодушной доверчивости, необходимой, чтобы не рассуждая
принимать обряды и догмы, все в беспорядке смешалось в его юной душе, и
некому наставить его на путь истинный. Он не знает, что самое
благоразумное - доверчиво склониться перед освященными веками молитвами и
верованиями, ибо через них, быть может, и открываются людям непознаваемые
истины.
Звон пасхальных колоколов, который в прошлом году наполнял его
благоговейным и сладким чувством, сейчас казался ему заурядной музыкой,
немного грустной и почти лишенной смысла. Отзвучала последняя нота
торжественной мессы, и он с невыразимой грустью прислушивается к могучему
гулу волн, быть может, с сотворения мира бьющихся о берега Бискайского
залива, и чей вечный зов в тихие вечера долетает до слуха людей по ту
сторону гор.
Но грезы его непостоянны... По мере того как устье окутывается мраком и
человеческие жилища исчезают из виду, река понемногу принимает иное обличие,
и вдруг, словно по мановению волшебного жезла, перед его глазами остаются