"Пьер Лоти. Рамунчо" - читать интересную книгу автора

потому что впереди был долгий путь по горным дорогам.
Рамунчо, Аррошкоа и Флорентино, которым еще надо было уладить кое-какие
контрабандные дела в Сен-Жан-де-Люз, пришлось сделать большой крюк, чтобы
добраться до Эррибияга по железной дороге, связывающей Байонну с Бургеттой.
Все трое беззаботны и радостны. Никогда еще баскские береты не красовались
над такими сияющими лицами.
В сгущающихся сумерках маленький местный поезд несет их в глубь страны.
В вагонах, как обычно весенними вечерами, полно людей, весело возвращающихся
с какого-нибудь праздника; девушки в легких шелковых платочках и юноши в
шерстяных беретах поют, целуются. Спускается ночь, но еще можно разглядеть
белоснежные ряды боярышника, усыпанные белыми цветами кусты акаций, в
открытые окна льются сладостно-пьянящие ароматы, источаемые весенней
природой. И поезд, несущийся среди растворяющейся в темноте белой кипени
цветов, словно оставляет за собой след радости, мелодию старинной песни,
которую без устали распевают эти юноши и девушки под грохот колес и свист
паровой машины...
Эррибияг! Все трое вздрагивают, когда кондуктор выкрикивает это
название. Веселая компания сошла на предыдущей станции, и они остались почти
одни в притихшем вагоне. Вздымающиеся вдоль дороги горы сделали ночь совсем
непроглядной, и они задремали.
Совершенно ошалевшие, они выскакивают из вагона. Темнота такая, что
даже рысьи глаза контрабандистов ничего не могут разглядеть. Нависающие
вершины гор закрывают небо, и лишь совсем наверху мерцает несколько звезд.
- Далеко ли до деревни? - спрашивают они у единственного человека,
оказавшегося в этот час на перроне.
- Четверть лье,* не больше. Вот по этой стороне, направо.
______________
* Лье - старинная французская мера длины, равная четырем километрам.

Действительно, они начинают различать серую колею теряющейся во мраке
дороги. Величественная чернота гор, охраняющих здесь границу, притушила их
веселость, и они идут молча в абсолютной тишине и влажной свежести окутанных
тьмой аллей.
Вот наконец и горбатый мост через реку, и заснувшая деревня, где не
видно ни одного огонька. А вот и свет постоялого двора. Он, оказывается,
стоит совсем рядом, прилепившись к горе, у самого берега быстрой и
говорливой реки.
Сначала их ведут в их комнаты, маленькие, обшарпанные, но вполне
приличные и чистенькие; из-за огромных выступающих балок потолки кажутся
совсем низкими, но на выбеленных известью стенах развешаны изображения
Христа, Божьей Матери и прочих святых.
Затем, чтобы поужинать, они спускаются в комнату на первом этаже, где
сидят три старика, одетых по старинной моде: широкий пояс, черная, очень
короткая блуза со множеством складок. Аррошкоа, гордый своим происхождением,
тотчас же спрашивает у них, не знали ли они некого Дечарри, который лет
восемнадцать назад был тут бригадиром таможенников.
Один из стариков, вытянув шею и держа руку козырьком над глазами,
пристально в него всматривается:
- Да бьюсь об заклад, что вы его сын! Вы на него здорово похожи.
Дечарри! Да как же мне не помнить Дечарри! Он у меня отобрал больше двухсот