"Пьер Лоти. Рамунчо" - читать интересную книгу автора

одержит верх над гордячкой Долорес...
А вокруг уединенного дома, где в глубокой тишине ночи она размышляла о
будущем сына, витал дух баскских предков, сурово и ревниво оберегающий и от
чужестранца, и от неверия, и от измены своему народу. Дух баскских предков,
древний и неизменный, приковывающий этот народ к его прошлому; извечный
таинственный дух, заставляющий детей жить так же, как жили их отцы и деды, в
тех же горных селениях, под сенью тех же колоколен.
Вдруг из темноты ночи донесся шум шагов... Кто-то осторожно ступал
веревочными подошвами по густо усыпавшим землю листьям чинар... Потом
раздался условный свист...
- Как, уже!.. Уже час ночи!..
Теперь ее решение было окончательно принято. Она открыла дверь главарю
контрабандистов и сказала с неожиданно приветливой улыбкой.
- Входите, Ичуа, погрейтесь немного у очага, а я пойду разбужу сына.
Высокий, худой, широкоплечий, с мощной грудной клеткой, гладко выбритым
по обычаю коренных басков лицом, Ичуа чем-то напоминал священника.
Смотревшее из-под неизменного берета бесцветное, безжизненное, словно
вырубленное топором лицо было чем-то похоже на древние изображения святых на
молитвенниках XV века. Впалые щеки, квадратные челюсти, крепкая могучая шея
говорили об огромной силе. Лицо типичного баска: глубоко сидящие глаза,
очень густые, длинные, как на изображениях плачущей Богоматери, брови,
кончики которых почти касались волос на висках. Никто не мог бы точно
определить его возраст: где-то между тридцатью и пятью десятью. Имя его было
Хосе-Мария Горостеги, но в деревне его когда-то в шутку прозвали Ичуа
(слепой) за способность видеть в темноте, словно кошка. С тех пор никто и не
звал его иначе. Впрочем, он был человек верующий, выполнял обязанности
церковного старосты в своем приходе и громче всех пел в церковном хоре.
Кроме того, он славился выносливостью и способностью без устали карабкаться
по пиренейским склонам с тяжелым грузом на спине.
Вскоре появился Рамунчо. Глаза его слипались, и он тер веки, чтобы
прогнать остатки крепкого молодого сна. При виде юноши мрачное лицо Ичуа
осветилось улыбкой. Ичуа подбирал для своей банды сильных и энергичных
парней и умел, несмотря на мизерную плату, удерживать их своеобразным
кодексом чести. Он знал толк в резвых ногах и крепких плечах, да и в
характерах тоже неплохо разбирался, а потому очень гордился своим
новобранцем.
Прощаясь с сыном, Франкита снова прильнула щекой к его плечу; потом она
проводила обоих мужчин до двери и, представляя себе, как они пробираются
сквозь бескрайний мрак дождливой ночи, сквозь хаос горных уступов к
окутанной туманом границе, она благоговейно молилась за них, стоя на пороге.

2

И вот несколько часов спустя, когда едва начинает брезжить сумеречный
рассвет и просыпаются пастухи и рыбаки, контрабандисты, справившись со своей
работой, радостно возвращаются домой.
Уходили они со всеми возможными предосторожностями, бесшумно
пробирались через овраги и лесную чащу, преодолевали вброд бурные горные
потоки, а возвращались при свете дня, как люди, которым никогда ни от кого и
ничего не нужно было скрывать. Они спокойно наняли лодку в Фонтарабии и