"Алексей Лукьянов. Карлики-великаны (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Трефаил встал в исходную позицию, хрустнул пальцами, повращал шеей,
потом тазом, пару раз присел и решил, что очередную вахту выдержит.
За закопченной стеклянной переборкой гримасничал Тургений.
Сууркисат посмотрел на циферблат паровых часов, более похожий на
манометр. Тем не менее минутная стрелка почти доползла до часовой, и это
значило только одно:
- Готовность номер один! - объявил Трефаил в трубу и забросил в обе
топки по лопате угля.
Монитор с микрофона зашипел, и через мгновение голос Мумукина спросил:
- Сууркисат, как слышишь меня?
- Слышу хорошо. - Еще пара взмахов совковой лопатой. - Десять секунд до
эфира...
Уголь стал летать в гудящие огненные чрева с поразительной быстротой,
и, когда до эфира оставалось всего пять секунд, Трефаил метнулся к шкафу и
вынул оттуда огромный фланец из нержавеющей стали, шпеньки, шишечки и
крючочки на котором содержали запись гимна
Соседского Союза. Фланец с глухим звоном ушел в паз чейнджера,
Сууркисат вручную совместил воспроизводящую головку проигрывателя с
диском, и грянули первые такты самого чудовищного музыкального произведения
за всю историю островов Гулак. А за ними начался самый ужасный эфир со дня
возникновения парового вещания.
- Семь утра на всех часовых поясах, в Перепаловске-Взрывчатском -
полночь. В студии "Радио Сахарин" - повсеместно полюбившийся публике
Тургений Мумукин и его бессменный ассистент за звукорежиссерским
пультом - Сууркисат Трефаил, человек-паук. Мы работаем в прямом эфире, наш
телефон - три, два-два... два-два, три... три, два-два. Ждем ваших
звоночков, а пока для вас споет что-нибудь из последнего монстр
отечественной эстрады Лемурий Гиббонтьев. Звоните, звоните, передавайте
приветы и поздравления, можно пожаловаться на ваше домоуправление и
участкового-котовца, признаться в любви партии и правительству, добрые
пожелания в адрес Распута Григоровича принимаются вне очереди. Итак -
Лемурий исполняет очередную свою ле-муру, пардон муа за мой хранцузский...
Если бы человек-паук не стоял в настоящий момент за звукорежиссерским
пультом, он расчленил бы повсеместно полюбившегося публике диктора и сжег в
топке. Однако времени на скорый, но справедливый суд совершенно не
оставалось. Едва услышав имя исполнителя, Трефаил извлек из фонотеки фланец
Гиббонтьева и метнул его в чейнджер поверх гимна, и, едва Тургений завершил
тираду,
Лемурий заголосил: "И вот в полет меня зовет мой паролет, мой
паролет..."
- Что ты мелешь? - заорал во время короткого перерыва Сууркисат. -
Собака сутулая, ты почему последние известия не читаешь?
С той стороны коммуникативной трубы донеслось:
- Сам собака. Исправлюсь после рекламной паузы.
- Чего? - Трефаил поскреб затылок.
- Работай, пару нет, - отмахнулся за мутным стеклом Мумукин.
Делать нечего, пришлось кидать уголь. Сууркисат кидал в жаркое пламя
топливо лопата за лопатой, придумывая планы мести один страшней другого, но
ни распиловка, ни вырывание пальцев с корнем, ни сжигание в топке заживо, ни
даже сдача Мумукина в лапы самому Эм-Си