"Алексей Лукьянов. Спаситель Петрограда " - читать интересную книгу автора

безопасном месте. В случае ядреного, то есть ядерного взрыва замотаться в
белую простынь...
Шеф раздавил ухмыляющегося кентавра взглядом и сказал:
- Ты, думаешь, шибко умный? Попал в тепличные условия, теперь еще и
права качаешь?
- Виноват, господин полковник.
- Был бы ты у меня виноват! - Михал-Юрич сердито потер ладони, будто
замерз. - Уволю к чертовой матери, без выходного пособия. Вот только
закончится все...
- Что закончится?
- Не твоего ума дело!
- Нет, моего. Солдат должен понимать свой маневр, - ответил
Возницкий. - Да не вращайте так глазами, выпадут. Что вы мне сейчас
сделаете? Да ничего. Я хочу знать: что с императором?
Шеф не то чтобы опешил, но слегка растерялся. И, пока он не пришел в
себя, Возницкий решил его дожать:
- Или мы решим эту проблему сейчас, или мы не решим ее никогда. Я
отказываюсь с вами сотрудничать.
- Ты мне угрожаешь? - Михал-Юрич взял себя в руки. - Да я тебя сейчас
прямо голыми руками уделаю.
Юран понял, что надерзил сверх всякой меры. И поэтому продолжил
дерзить:
- Слабо тебе, старикашка.
Жандарм ударил, без замаха, отработанным движением, и, будь Юран
человеком, ему бы несдобровать. Однако кентавр устроен немного иначе:
Возницкий только ухнул и слегка коснулся плеча обидчика кулаком. Михал-Юрич
с тяжелым вздохом опустился на пол.
- Без рукоприкладства! - Юран навис над своим куратором. - Я вам не
быдло какое-то, я государь.
- Да какой ты... государь... ты на себя по... смотри. - Шеф с трудом
дышал. - Я тебя под три... бунал...
- Спокойно, дяденька, спокойно, у нас еще спектакль сегодня. - Поджилки
у Юрана от собственной наглости все-таки тряслись, но он понимал, что все
уже слишком далеко зашло и теперь его со счетов скидывать поздно. - Что с
императором?
- Пошел ты! - Михал-Юрич потер левую грудь... закрыл глаза...
Юран склонился над шефом. Тот не дышал.
Народу прибывало. Несмотря на жуткий мороз, люди шли к Зимнему, дабы
засвидетельствовать почтение монарху. Крокодил никогда не понимал, как можно
почитать то, что не приносит никакой пользы, поэтому с интересом вглядывался
в лица, пытаясь отыскать в них хозяйское тавро. Лица попадались разные, было
любопытство, ожидание праздника, но рабская покорность не встречалась. Люди
искренне верили в то, что пришли на праздник.
Постояв на тротуаре Невского еще немного, Крокодил растворился в толпе.
Чердак, который он оборудовал под "пешку", отличался ухоженностью и
даже некоторым шиком - какой-то чудак из жителей дома установил здесь
телескоп, подле которого поставил кресло-качалку, столик со стаканами и
фарфоровым чайничком. Видавшая виды настольная лампа исправно работала,
стены были увешаны всевозможными таблицами, графиками, картами звездного
неба и прочей астрономической дребеденью. Оптику, правда, хозяин унес с