"Алексей Лукьянов. Спаситель Петрограда " - читать интересную книгу автора

В глазах Анюты читалось недоверие, и Татьяна Константиновна посчитала
возможным частично посвятить ее во вчерашний приватный разговор с Геной:
- Попросила не обижать тебя, вести себя достойно...
- Это правда?
- Правда.
Нюра всхлипнула:
- Тогда почему он ушел? - и слезы хлынули из глаз полноводной рекой.
Мама собрала в кулак всю свою волю и не заревела вслед за дочерью.
Вместо этого она сказала:
- Нюришна, мужчины делятся на тех, кто любит, и на тех, кто уходит.
Если он ушел - значит, и не любил.
- Может, ты ему не понравилась? - не унималась Аня. - Мамочка, ну зачем
ты с ним сразу так строго?..
Татьяна Константиновна хотела было ответить, но Аня даже слушать не
стала - убежала в свою комнату.
Но как только панцирная сетка Аннушкиной кровати панически взвизгнула
после падения в оную кровать тела, в дверь позвонили. Мама и дочь пришли к
финишу одновременно, но отпирать бросилась сама Аня. Руки ее тряслись от
волнения, она теребила замок и никак не могла его открыть. В результате мама
решительным движением корпуса оттеснила Нюру от двери и дверь открылась.
Разумеется, что это был не Гена, а ожидаемая еще в пятницу Душейко с
видеокассетами.
С половины десятого до десяти вечера Татьяна Константиновна и Аня
мерзли у автостанции, выглядывая, нет ли среди пассажиров последнего на
сегодня автобуса до Западноуральска Гены. Не увидев никого, кто хоть
чем-нибудь походил бы на пропавшего мужа и зятя, две одинокие женщины
вернулись домой и, не поужинав и не пожелав друг другу спокойной ночи,
разошлись по своим комнатам.
Всю эту ночь мама не сомкнула глаз, прислушиваясь к звукам, доносящимся
из комнаты Ани: как бы девка руки на себя не наложила. Поэтому утром она
встала невыспавшаяся, в плохом настроении, с твердым намерением отчитать на
работе всех подряд. Татьяна Константиновна обожглась чаем, раскокала блюдце,
порезалась осколком и порвала колготки на самом видном месте под коленкой. В
самом дурном расположении духа она разбудила дочь на работу, велела
приготовить на сегодня что-нибудь на свое усмотрение и выскочила из
квартиры. И едва не упала с лестницы, потому что запнулась о спящего на
коврике под дверью Гену.
- Ты где был? - сурово спросила мама у хлопающего заспанными глазками и
истово стучащего зубами зятя. - Только не надо говорить, что пиво пил.
- Так я это... работал, - виновато пролепетал Гена. При этом от зятя
действительно разило пивным перегаром.
А было так: весь на нервах от тещиной речи, Гена ни свет ни заря
отправился на поиски работы. А так как все, что умел Гена - это грузить, он
отправился по магазинам в поисках вакансий.
В первых двух магазинах, которые назывались "Эдем" и "Космос", ему
отказали в конституционном праве на труд, причем заведующая "Эдема" сделала
это в такой резкой форме, что, покинув помещение, Гена долго стоял у входа и
несколько раз вслух повторял только что услышанное, чтобы крепче
запомнилось. По силе воздействия эту фразу можно было бы сравнить разве что
с ракетой СС-20, а приложить кого-нибудь столь витиеватым матом Гена всегда