"Говард Ф.Лавкрафт, Огэст Дерлет. Возвращение к предкам" - читать интересную книгу автора

наркотики?
Музыка, доносившаяся из лаборатории, становилась все более примитивной
и навязчивой. Амброз приобрел несколько пластинок с записями этнической
музыки - в частности, полинезийской и древнеиндийской - и отныне слушал
только ее. Жуткие, таинственные, обволакивающие напевы повторялись снова и
снова, угнетающе действуя на нервы, пусть даже поначалу слушать их было
небезынтересно. Музыка звучала беспрерывно в течение недели, но одной ночью
патефон начал выказывать явные признаки то ли переутомления, то ли износа, а
потом внезапно заглох, и с тех пор мы его не слышали.
Примерно в это же время перестали появляться очередные отчеты, и почти
сразу же к этому новому обстоятельству добавились еще два. По ночам Джинджер
стал заходиться в бурном лае, повторявшемся через равные промежутки времени,
как будто кто-то покушался на собственность его хозяина. Пару раз я
вскакивал с постели и прислушивался, а однажды мне показалось, будто
какое-то крупное животное убегает в сторону леса, однако ко времени, когда я
вышел во двор, его уже нигде не было видно. Между тем, какой бы глухой, и
безлюдной ни была эта часть Вермонта, она отнюдь не слыла медвежьим углом,
да и вообще в этих лесах вряд ли можно было встретить животное крупнее или
опаснее оленя. Другое обстоятельство встревожило меня еще больше. Первой его
заметила миссис Рид, которая и обратила на него мое внимание, а заключалось
оно в том, что из лаборатории исходил навязчивый и в высшей степени мерзкий
мускусный запах - запах дикого зверя.
Быть может, моему кузену удалось привести к себе из леса какое-то
животное - ведь задняя дверь лаборатории выходила в лес? Такой возможности
нельзя было исключать, но, честно сказать, я не знал животного, которое
могло бы издавать такой сильный запах. Попытки расспросить Амброза через
дверь остались без успеха. Он решительно не хотел отзываться, и даже угрозы
Ридов покинуть дом из-за невыносимой вони ничуть на него не подействовали.
Спустя три дня супруги собрали свои пожитки и уехали, так что все заботы о
кузене и его псе легли на мои плечи.
Шок, который я испытал, узнав всю правду, привел к тому, что теперь я
уже не в состоянии воссоздать точную последовательность тогдашних событий.
Помню, что я решил во что бы то ни стало переговорить с кузеном, несмотря на
то, что до сих пор все мои просьбы оставались без ответа. Желая хотя бы
отчасти избавить себя от новых хлопот, в то самое утро я отвязал пса и
пустил его бегать по окрестностям. Я даже не пытался браться за работу,
которую прежде выполняли Риды, а просто прохаживался взад-вперед возле двери
в лабораторию. Я давно отказался от всяких попыток заглянуть в нее со двора,
ибо ее окна - равно как и единственное окошко в двери - были плотно
занавешены, чтобы никто не мог подглядеть, что творится внутри.
Все мои уговоры и увещевания совершенно не действовали на Амброза и
тогда я рассудил, что, поскольку рано или поздно он захочет есть, то в
случае, если я не стану приносить ему пищу, он просто будет вынужден
покинуть свое убежище. В тот день я не принес ему еду, а сам сел и стал
ждать его появления, несмотря на тошнотворный звериный дух, исходивший из
лаборатории и заполнявший собой весь дом. Амброз не выходил. Решив держаться
до конца, я продолжал нести свою вахту у двери и мужественно боролся со
сном. Последнее оказалось совсем нетрудным, ибо в середине ночи тишину
нарушили странные, тревожные звуки, доносившиеся из лаборатории. Они
напоминали шарканье, как если бы по комнате шастало какое-то крупное