"Говард филлипс Лавкрафт. Изгой" - читать интересную книгу автора

Словно заколдованный мерзким неотрывным взглядом его безжизненных глаз, я
был не в силах даже зажмуриться и мог лишь благодарить милосердные слезы,
размывавшие очертания страшного существа. Я хотел было поднять руку, чтобы
закрыться от его взгляда, но и это мне не удалось: я потерял равновесие,
шагнул вперед, чтобы не упасть, и тут ощутил, что жуткая тварь совсем
рядом. Мне казалось, что я слышу ее мерзкое дыхание. Обезумев от ужаса, я
выбросил вперед руку, защищаясь от зловонного призрака, и мироздание
дрогнуло, сотрясаемое судорогой омерзения, когда мои пальцы
к_о_с_н_у_л_и_с_ь_ протянувшейся ко мне лапы чудовища, стоящего за
золоченой аркой...
Не я вскрикнул, но все демоны ада, мчащиеся на оседланных ночных
ветрах, диким воплем стронули лавину разрушительных воспоминаний,
рухнувшую на меня. Теперь я знал все. Я помнил, что было со мной до того,
как я очутился в мрачном замке, окруженном лесом, я знал, в чьем
изменившемся жилище я нахожусь, и я знал самое ужасное - я узнал то
безобразное чудовище, что злобно пялилось на меня, когда я отдергивал
запятнанные пальцы от его руки.
Но есть в мире не только горечь, но и бальзам, и для меня этот
бальзам - забвение. В непереносимом ужасе этого мгновения я забыл все
потрясшее меня, и вспышку страшных воспоминаний поглотил хаос мелькающих
видений. И вот я уже бегу прочь от громады чуждого замка, беззвучно мчусь
в лунном свете. Вот часовня, мраморные плиты и колонны, я спускаюсь по
ступенькам и пытаюсь открыть каменный люк, но он недвижим; я не огорчен, я
давно ненавижу замок заодно с деревьями. Теперь я летаю в ночных ветрах
вместе с демонами, а днем играю в катакомбах Нефен-Ка в потаенной долине
Хадата у берегов Нила. Я знаю, что свет - не для меня, разве что лунный
свет на каменных надгробьях Неб. Я не создан для веселья, для меня лишь
празднества Нитокриса под Великой Пирамидой; но в моей вновь обретенной
свободе одиночества я почти рад горечи отчуждения.
Ведь несмотря на сладость забвения, мне не дано забыть, что я изгой;
я чужой в этом столетии, среди тех, которые зовутся людьми. Я помню это с
тех пор, как протянул пальцы к этой мерзости в богато позолоченной раме,
протянул пальцы и коснулся холодной неподатливой поверхности полированного
стекла.