"Говард Ф.Лавкрафт. Холод" - читать интересную книгу автора

после этого, зажимая платками носы, мы отважились переступить порог
этой проклятой комнаты. Сквозь окна ее, выходящие на южную сторону,
били жаркие лучи послеполуденного солнца.
От распахнутой двери ванной тянулась полоса черной слизи, вначале
к входной двери, а оттуда к столу, под которым собралась жуткого вида
лужа. Уродливые карандашные каракули, будто наощупь начертанные
слепцом, покрывали оставленный на столе листок, изгаженный той же
неверной, елозившей по бумаге липкой рукой, поспешно выводившей
прощальные слова. Далее слизистый след тянулся к кушетке, где и
заканчивался тем, что описанию не поддается.
Я не способен, не смею говорить о том, что мы увидели на кушетке.
Но я все же могу повторить то, что, дрожа как в лихорадке, разобрал на
гадко липнущем к пальцам листке, прежде чем превратить его в пепел;
что я с ужасом вычитал, пока хозяйка и оба механика, очертя голову,
неслись прочь из этого адского места, чтобы дать бессвязные объяснения
в ближайшем полицейском участке. Написанное в предсмертной записке
казалось более чем неправдоподобным при свете яркого солнца, при
поднимающемся от асфальта забитой машинами Четырнадцатой улицы реве
грузовиков и шелесте шин автомобилей, врывающемся в окно, но я,
признаюсь, поверил каждому слову - тогда. Верю ли я в это сейчас?..
Откровенно говоря, не знаю. Над некоторыми явлениями лучше не
задумываться, чтобы сохранить здравый рассудок, поэтому лишь повторю,
что с той поры ненавижу запах аммиака и чувствую дурноту, как только
повеет холодом.
"Вот и конец, - корчились зловонные каракули, - лед кончился,
этот парень заглянул и бросился наутек. С каждой минутой теплеет, и
ткани больше не держатся. Вы ведь помните, что я рассказывал о силе
воли, активности нервов и сохранении жизнеспособности тела после
прекращения деятельности органов. Теория хороша, но до определенного
предела. Я не предвидел опасности постепенного распада. Доктор Торрес
понял это, и умер от потрясения. Он не перенес того, что был вынужден
совершить. Получив мое письмо, он спрятал меня в укромном темном месте
и выходил. Однако органы моего тела к жизни возродить не удалось.
Доктору Торресу ничего иного не оставалось, как прибегнуть к моему
методу искусственной консервации. Поэтому знайте: Я УМЕР ЕЩЕ ТОГДА,
ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ НАЗАД!"


Перевод с английского
К.Тулуу