"Говард Филипс Лавкрафт. Сияние извне" - читать интересную книгу автора

есть нечто, чего не должно быть - его нужно прогнать - нет покоя по ночам -
стены и окна расплываются, двигаются... Поскольку она не представляла
серьезной угрозы для окружающих, Нейхем не стал отправлять ее в местный
приют для душевнобольных, и некоторое время она как ни в чем ни бывало
бродила по дому. Даже после того, как начались изменения в ее внешности,
все продолжало оставаться по-старому. И только когда сыновья уже не смогли
скрывать своего страха, а Таддеус едва не упал в обморок при виде гримас,
которые ему корчила мать, Нейхем решил запереть ее на чердаке. К июлю она
окончательно перестала говорить и передвигалась на четвереньках, а в конце
месяца старик Гарднер с ужасом обнаружил, что его жена едва заметно
светится в темноте - точь в точь, как вся окружавшая ферму растительность.
Незадолго до того со двора убежали лошади. Что-то испугало их посреди
ночи, и они принялись ржать и биться в стойлах с поистине ужасающей силой.
Все попытки успокоить животных не принесли успеха, и когда Нейхем наконец
открыл ворота конюшни, они вылетели оттуда, как стадо встревоженных лесных
оленей. Четырех беглянок пришлось искать целую неделю, а когда их все же
нашли, то оказалось, что они не способны даже нагнуться за пучком травы,
росшей у них под ногами. Что-то сломалось в их дурацких мозгах, и в конце
концов всех четверых пришлось застрелить для их же собственной пользы. Для
заготовки сена Нейхем одолжил лошадь у Эми, но это на редкость смирное и
послушное животное наотрез отказалось приближаться к сараю. Она упиралась,
взбрыкивала и оглашала воздух ржанием до тех пор, пока ее не увели обратно
во двор, и мужчинам пришлось на себе волочить тяжеленный фургон до самого
сеновала. А между тем растения продолжали сереть и сохнуть. Даже цветы,
сначала поражавшие всех своими невиданными красками, теперь стали
однообразно серыми, а начинающие созревать фрукты имели, кроме привычного
уже пепельного цвета, карликовые размеры и отвратительный вкус. Серыми и
искривленными выросли астры и золотарники, а розы, цинии и алтеи приобрели
такой жуткий вид, что нейхемов первенец Зенас однажды забрался в палисадник
и вырезал их всех под корень. Примерно в это же время начали погибать
заполонившие ферму гигантские насекомые, а за ними и пчелы, перед тем
покинувшие ульи и поселившиеся в окрестных лесах.
К началу сентября вся растительность начала бурно осыпаться,
превращаясь в мелкий сероватый порошок, и Нейхем стал серьезно опасаться,
что его деревья погибнут до того, как отрава вымоется из почвы. Каждый
приступ болезни у его жены теперь сопровождался ужасающими воплями, отчего
он и его сыновья находились в постоянном нервном напряжении. Они стали
избегать людей, и когда в школе вновь начались занятия, дети остались дома.
Теперь они видели только Эми, и как раз он-то во время одного из своих
редких визитов и обнаружил, что вода в гарднеровском колодце больше не
годилась для питья. Она стала не то, чтобы затхлой, не то, чтобы соленой -
во всяком случае, настолько омерзительной на вкус, что Эми посоветовал
Нейхему не откладывая дела в долгий ящик вырыть новый колодец на лужайке
выше по склону. Нейхем, однако, не внял предупреждению своего старого
приятеля, ибо к тому времени стал нечувствителен даже к самым необычным и
неприятным вещам. Они продолжали брать воду из зараженного колодца,
апатично запивая ею свою скудную и плохо приготовленную пищу, которую
принимали в перерывах между безрадостным, механическим трудом, заполнявшим
все их бесцельное существование. Ими овладела тупая покорность судьбе, как
если бы они уже прошли половину пути по охраняемому невидимыми стражами