"Говард Ф.Лавкрафт. Модель для Пикмэна" - читать интересную книгу автора

пропорции. Даже сейчас, с учетом всего того, что я знаю, смею утверждать,
что человек этот был великим художником. Особый же мой интерес привлекла
стоявшая на столе большая фотокамера - Пикмэн пояснил, что пользуется ею при
создании фоновых сюжетов своих полотен. В самом деле, гораздо удобнее было
срисовывать их с фотографии прямо здесь, в студии, чем таскать с собой по
городу этюдник в поисках нужной сцены или сюжета. Он считал, что фотография
ничуть не хуже натуры или живой модели, особенно когда речь идет о
длительной работе, и добавил, что довольно часто пользуется камерой.
Было во всех тех тошнотворных сюжетах и полузавершенных чудовищах,
глазевших на меня буквально из каждого угла студии, что-то очень тревожное.
Неожиданно Пикмэн открыл один довольно большой холст, стоявший чуть в
стороне от света, и при виде его я уже не мог сдержать самого настоящего
возгласа ужаса - второго за ту ночь. Эхо от него еще долго отражалось от
сумрачных сводов древнего и затхлого подвала, но он все же помог мне
выплеснуть наружу хотя бы часть того дикого возбуждения, которое было готово
вот-вот взорваться истерическим смехом. Боже Праведный! Элиот, я и до сих
пор не знаю, где там кончалась реальность и начиналось поистине болезненное
воображение. Мне кажется, на земле попросту не могло возникнуть подобного
видения.
Это было колоссальное, совершенно непонятное и абсолютно богопротивное
существо с пылающими красными глазами; в своих костлявых лапах оно держало
какой-то предмет, который при ближайшем рассмотрении оказался человеческим
телом, и оно вгрызалось в его голову, подобно тому, как нетерпеливый ребенок
пытается откусить край неподатливого леденца. Поза чудовища была чем-то
похожей на сидение на корточках, причем создавалось ощущение, что оно в
любой момент готово бросить свою добычу и отправиться на поиски более
сочного лакомства. Но, черт побери, даже не сам по себе изображенный на
картине объект являлся источником охватившей меня дикой паники, не его
собачья морда с торчащими ушами, налитыми кровью глазами, плоским носом и
истекающими слюной губами; и не чешуйчатые лапы, не заплесневелое тело, не
похожие на копыта ноги - нет, ничего подобного, хотя каждой из этих деталей
вполне хватило бы на то, чтобы окончательно лишить впечатлительного человека
остатков рассудка.
Нет, Элиот, это была техника - все та же проклятая, нечестивая,
совершенно противоестественная техника исполнения! Будучи, надеюсь, также
живым существом, я еще ни разу не видел, чтобы на полотне с таким
ошеломляющим правдоподобием было запечатлено дыхание жизни. Изображенное там
чудовище взирало на меня и пожирало свою добычу, вгрызалось в нее и
смотрело, - и я понимал, что лишь временная приостановка действия всех
законов природы могла позволить человеку нарисовать подобное без модели, не
заглянув хотя бы краем глаза в саму преисподнюю, что было доступно лишь
человеку, продавшему свою душу дьяволу.
К свободной части холста кнопкой был прикреплен сильно закрученный
кусок какой-то бумаги, - очевидно, это была фотография, с которой Пикмэн
срисовывал зловещий фон для своей новой картины. Я уже потянулся было
вперед, чтобы развернуть ее, когда внезапно заметил, что Пикмэн вздрогнул,
словно у него над ухом выстрелили из пистолета. С того самого момента, когда
мой порожденный шоком вопль сотряс сводчатое помещение темного подвала, он
вслушивался во что-то, и сейчас его словно поразил страх, который, хотя и
совершенно непохожий на мой собственный, в своей основе имел нечто скорее