"Говард Ф.Лавкрафт. Наследство Пибоди" - читать интересную книгу автора

мог преспокойно соседствовать со своим донельзя примитивным подобием. В
целом же, несмотря на все эти недостатки, старый дом произвел на меня
благоприятное впечатление, хотя, пожалуй, иному знатоку он показался бы лишь
жалкой, заведомо неудачной попыткой совмещения разных, архитектурных стилей
и видов декоративной отделки. При взгляде издалека. однако, усадьба во
многом выигрывала за счет огромных вековых дубов и вязов, чьи роскошные
кроны нависали над домом, окружая его с трех сторон; с четвертой же к нему
примыкал старый сад, в котором среди неухоженных, буйно разросшихся кустов
роз поднимались молодые тополя и березки. Да и сам дом с его потемневшими от
времени стенами, на фоне которых терялись могучие стволы деревьев, хранил в
себе черты если не былого великолепия, то, по крайней мере, какой-то особой
мрачной торжественности.
Я насчитал в доме не менее двадцати семи комнат, три из которых,
расположенные в юго-восточном крыле, показались мне наиболее подходящими для
устройства своих апартаментов. Распорядившись насчет ремонта, я в течение
всей осени и первой половины зимы периодически наезжал сюда из Бостона,
чтобы лично проследить за ходом работ. Я видел, как старое дерево после
очистки и вошения приобретает красивый теплый оттенок: а вскоре проведенное
в дом электричество изгнало из комнат угрюмый полумрак, и лишь задержка с
водопроводом отложила мой переезд до поздней зимы; но вот наконец этот день
настал двадцать четвертого февраля я переступил порог дома моих предков уже
не только в качестве наследника, но и как его постоянный жилец. Весь
следующий месяц я был занят составлением планов реконструкции остальной
части усадьбы. Одно время я подумывал было об удалении некоторых позднейших
элементов для того, чтобы воссоздать первоначальный облик дома, но потом
отказался от этой затеи и решил оставить все как есть, сохранив тот колорит
и тот своеобразный дух, что был привнесен многими поколениями живших здесь
людей и многочисленными событиями, происходившими некогда в этих стенах.
К концу месяца я вполне освоился на новом месте и даже успел его
полюбить; таким образом то, что казалось сперва лишь причудой, внезапным
душевным порывом, обернулось теперь глубокой и устойчивой привязанностью. На
мою беду, привязанность эта со временем зашла чересчур далеко, и я, сам того
не заметив, оказался на ложном пути, приведшем меня к результату, не
имеющему ничего общего с моими исключительно благими намерениями. А началось
все с того, что я замыслил перенести останки моих родителей, покоившихся на
небольшом кладбище в Бостоне, в старый фамильный склеп семьи Пибоди,
вырубленный в склоне холма неподалеку от дома и хорошо видный из его задних
окон, хотя и совершенно незаметный с проходящего перед усадьбой шоссе. Мало
того, я решил найти и доставить в Соединенные Штаты прах моего дяди, павшего
на поле битвы где-то во Франции, и тем самым воссоединить почти всех членов
нашего рода на исконных землях Пибоди. Подобная идея могла прийти в голову
только склонному к уединению и затворничеству холостяку то есть именно тому,
кем я успел стать всего за один месяц, проведенный в огромном пустом доме в
окружении чертежей и набросков, сделанных по моей просьбе местным
архитектором, за месяц, ставший переломным в моей жизни и безвозвратно
отдаливший меня от всего, что прежде составляло ее суть.
Таковы вкратце были причины, приведшие меня в один из последних дней
марта ко входу в фамильный склеп со связкой ключей, которую мне передал мой
уилбрахэмский доверенный. Само по себе сооружение отнюдь не бросалось в
глаза оно целиком находилось внутри холма, так что наружу выступала одна