"Говард Ф.Лавкрафт. Наследство Пибоди" - читать интересную книгу автора

портрете моего прадеда Эзафа Пибоди, висевшем среди прочих портретов в
нижнем холле здания. В моих снах старик был наделен сверхъестественной
способностью перемещаться по воздуху и проникать сквозь стены. Я, например,
хорошо запомнил его резко очерченный силуэт, шагающий в пустоте меж верхушек
огромных деревьев. И везде, где бы он ни появлялся, его сопровождал большой
черный кот, столь же неподвластный законам времени и пространства. Мои
сновидения не располагались в какой-то определенной последовательности и не
были связаны между собой; в этих неожиданно сменявших одна другую сценах,
как в калейдоскопе, возникали и вновь исчезали мой покойный прадед, его
черный кот, старый дом и разнообразные предметы его обстановки. Все это
очень напоминало сны, посещавшие меня предыдущей ночью опять было ощущение
встречи с неким неведомым миром и перехода в отличное от нашего измерение,
только на сей раз видения были еще более отчетливыми. Продолжалось это всю
ночь вплоть до рассвета.
В первой половине дня, когда я не успел еще толком прийти в себя после
ночных кошмаров, явился архитектор и добавил к моим неприятностям еще одну,
сообщив о новой задержке ремонтных работ в усадьбе. Он явно пытался избежать
каких-либо вразумительных объяснений, но я был настойчив, и в конечном счете
он сознался, что нанятые им накануне работники из числа местных жителей
сегодня рано утром все как один уведомили его об отказе, заявив, что не
желают участвовать в этом деле . Он, однако, заверил меня, что если я
соглашусь немного подождать, он без особого труда и по сходной цене найдет
новых рабочих, поляков или итальянцев, стоит лишь сделать соответствующий
запрос в Бостоне. У меня не было иного выбора, да и, честно сказать, я не
был столь уж раздражен задержкой, как хотел это продемонстрировать, ибо с
недавних пор меня начали мучить сомнения в нужности и уместности всех
намеченных мной перестроек. Ведь, по сути дела, вполне хватило бы лишь
укрепления петельных конструкций старого здания, что помогло бы сохранить
своеобразное очарование, заключавшееся именно в его древности. Словом, я
попросил архитектора спокойно и без лишней спешки делать все, что он сочтет
нужным для найма рабочих, а сам тем временем покинул поместье и отправился в
Уилбрэхем, дабы произвести закупки продуктов и кое-каких необходимых
материалов.
Здесь практически с первых шагов я столкнулся с недоброжелательным к
себе отношением. Если прежде местные жители или вовсе не обращали на меня
внимания, поскольку с большинством из них я не был знаком, или отделывались
небрежным кивком и парой незначащих фраз, то в это утро они все дружно меня
избегали, отворачивались, нс вступая в разговор, и даже как будто боялись
быть замеченными в каком-либо со мной общении. Продавцы в лавках были до
такой степени лаконичны, что это граничило уже с откровенной грубостью; всем
своим видом они решительно желали показать, что такой покупатель им только в
тягость, и что они вообще предпочли бы не иметь со мной никаких дел.
Подумав, я решил, что причиной тому был распространившийся слух о моих
планах обновления усадьбы Пибоди, что в свою очередь могло вызвать их
недовольство либо как попытка разрушить редкий, по своему уникальных образец
местной сельской архитектуры, либо что более вероятно как намерение продлить
жизнь обширного поместья, которое в ином случае после сведения лесов и
ликвидации дома перешло бы в руки соседних землевладельцев и было бы
надлежащим образом ими освоено и возвращено в хозяйственный оборот.
Постепенно, однако, мое недоумение на сей счет начало уступать место