"Говард Ф.Лавкрафт. Погребенный с фараонами" - читать интересную книгу автора

Тогда я еще не понимал, какую ошибку совершил, не обратясь в отеле за
услугами официального гида. Теперь перед нами стоял гладко выбритый,
сравнительно аккуратный субъект с удивительно глухим голосом; он был похож
на фараона и представился нам как Абдул Раис эль-Дрогман. Было очевидно, что
он пользуется большим авторитетом среди прочих представителей своего
ремесла; правда, в полиции нам потом сообщили, что человек под таким именем
им не известен, что слово раис , по всей видимости, служит частью обращения
к любому уважаемому человеку, а Дрогман это, без сомнения, не что иное, как
искаженная форма слова драгоман , обозначающего руководителя туристических
групп.
Абдул показал нам такие чудеса, о которых мы раньше только читали и
мечтали. Старый Каир уже сам по себе город-сказка, город-греза: лабиринты
узких улочек, окутанных таинственными благовониями; балконы самых
прихотливых форм, сходящиеся почти вплотную над вымощенными булыжником
мостовыми; совершенно азиатский водоворот уличного движения с его
многоязыким гамом, щелканьем бичей, дребезжанием повозок и скрипом телег,
звоном монет и криком ослов; калейдоскоп цветастых одежд, тюрбанов, чадр и
фесок; водоносы и дервиши, собаки и кошки, гадалки и брадобреи; и,
перекрывая все прочие звуки, причитания нищих слепцов, скрючившихся в своих
нишах, и заунывные азаны муэдзинов на минаретах, тонко вычерчивающихся на
фоне яркого безукоризненно синего неба.
Не менее заманчивыми оказались и крытые базарные ряды, где, к тому же,
было не так шумно. Пряности, духи, ароматические шарики, ковры, шелка, медь;
старый Махмуд Сулейман сидит, скрестив ноги, среди своих сосудов с
ароматическими смолами, рядом юноши, весело переговариваясь, толкут
горчичные зерна в углублении капители древнеримской классической колонны
коринфского ордера, завезенной сюда, вероятно, из соседнего Гелиополя, где
размещался один из трех легионов императора Августа. А еще мечети и музей мы
осмотрели их все, и еле сохранили свое приподнятое арабское настроение,
когда чуть было не поддались темным чарам Египта фараонов, бесценные
сокровища которого предлагал нашему взору музей. Большего мы пока и не
искали, а потому сосредоточили свое внимание на средневековой сарацинской
роскоши халифов, пышные надгробия-мечети которых составляют помпезный
феерический некрополь на краю Аравийской пустыни.
Напоследок Абдул сводил нас по Шариа-Мухаммед-Али к старинной мечети
султана Хасана и воротам Баб эль-Азаб с башнями по бокам, сразу за которыми
проход меж двух круто поднимающихся стен ведет к величественной Цитадели,
возведенной самим Саладином⁴ из блоков разрушенных пирамид.
Солнце уже заходило, когда мы взобрались на эту кручу; обошли кругом
современную мечеть Мухаммеда Али⁵ и, встав у парапета, окинули
взором с головокружительной высоты волшебный Каир, весь в золоте резных
куполов, воздушных минаретов и ослепительных садов.
Высоко над городом вознесся огромный романский купол нового музея, а за
ним, по другую сторону загадочного желтого Нила, отца времен и династий,
затаили вечную угрозу пески Ливийской пустыни, волнистые, переливающиеся
всеми цветами радуги, стерегущие темные тайны веков.
Вслед за багряным закатом пришел пронизывающий холод египетской ночи.
Глядя на солнце, балансирующее на краю мира, как тот древний бог Гелиополя
Ра-Хорахти, или Солнце горизонта, мы четко различили на фоне алого пожара
зловещие очертания пирамид Гизы, этих древних гробниц, на которых к тому