"Говард Ф.Лавкрафт. Алхимик" - читать интересную книгу автора

час за часом, изучая старинные фолианты, коими изобиловала сумрачная
библиотека замка, бесцельно слоняясь или одержимо вспугивая вековую пыль в
фантастическом лесу, прикрывающим наготу горы у подножия. Вероятно, это
времяпрепровождение и стало причиной того, что тень меланхолии довольно рано
осенила мой ум. Занятия и исследования, навевавшие воспоминания о мрачном
таинстве дикой природы, всегда имели для меня особую притягательность.
Ученость не была моей стезей: даже те крупицы знания, которые мне
удавалось выловить, удручали меня. Очевидная неохота моего престарелого
воспитателя углубляться в историю моих предков по отцовской линии обостряла
тот ужас, который пронизывал каждое упоминание о доме и невольно передался
мне. На излете детства я сумел слепить воедино бессвязные обрывки
разговоров, слетавшие с непослушного языка заговаривающегося старика и
имевшие отношение к неким обстоятельствам, с годами превратившимся для меня
из странных в муторно мучительные. Рано проснувшиеся во мне дурные
предчувствия были пробуждены обстоятельствами, которые сопутствовали смерти
моих предков графов из рода С. Сначала я объяснял их безвременную кончину
естественными причинами, полагая, что происхожу из семьи, в которой мужчины
долго не живут, однако с возрастом стал задумываться о бессвязных старческих
речах, в которых речь часто шла о проклятии, из века в век отмерявшем
носителям графского титула срок жизни длиною лишь в тридцать два года. Когда
мне минул двадцать один год, престарелый Пьер вручил мне рукописную книгу,
переходившую, по его словам, на протяжении многих поколений от отца к сыну с
тем, чтобы каждый новый ; владелец продолжил летопись рода. Книга содержала
поразительные записи, и их внимательное изучение ничуть не рассеяло мои
мрачные предчувствия. В то время вера во все мистическое пустила глубокие
корни в моей душе, и я не был в состоянии изгнать ее и отнестись к
невероятному повествованию, которое я впитывал строка за строкой, как к
презренной выдумке.
Рукопись перенесла меня в прошлое, в тринадцатый век, когда замок, где
я родился и вырос, был грозной и неприступной крепостью. Именно в те времена
появился в наших владениях некий человек весьма примечательный, хотя и
низкого положения, в котором ему уступали лишь крестьяне. Его звали Мишель,
впрочем, он был более известен как Мове что значит Злой, поскольку о не шла
страшная слава. Он изнурял себя в поисках философского камня и эликсира
молодости и слыл апостолом черной магии и алхимии. У Мишеля Злого был сын по
имени Карл, юноша, столь же сведущий в оккультных науках, сколь и отец,
которого все звали Ле Сорсье, или Колдун. Честные люди сторонились этой
пары, подозревая, что отец и сын совершают нечестивые обряды. Говорили, что
Мишель заживо сжег свою жену, принеся ее в жертву дьяволу, что именно он и
его сын виновны в участившихся исчезновениях крестьянских детей. Тьму,
которая окутывала этих людей, прорезал лишь один искупительный луч: ужасный
старик исступленно любил своего отпрыска, и тот отвечал ему чувством,
намного превосходившим обычную сыновнюю преданность.
В ту ночь в замке на горе царила тревога. Исчез юный Годфрей, сын
Генриха, графа С. Несколько человек во главе с обезумевшим отцом, прочесывая
местность в поисках юного графа, ворвались в хижину, где жили колдуны, и
застали там старого Мишеля Злого, хлопотавшего вокруг гигантского чана, в
котором кипело какое-то варево. Не владея собой от бешенства и отчаяния,
граф бросился на старика, и несчастная жертва испустила дух в его
смертоносных объятиях. Тем временем слуги обнаружили молодого Годфрея в