"Говард Лавкрафт. Шепчущий в ночи" - читать интересную книгу автора

Но об этом мы с вами поговорим позже. Сейчас уже, наверное, четыре или
уже пять часов. Давайте-ка принесите все, что вы привезли, потом сходите
перекусить и возвращайтесь для обстоятельной беседы.
Я медленно повернулся и повиновался хозяину; принес свой саквояж,
открыл его и выложил на стол привезенные материалы, а потом поднялся в
комнату, отведенную для меня. В сочетании со следами когтей, увиденными
мною на дороге, слова, которые прошептал мне Эйкели, оказали на меня
причудливое воздействие, а отзвуки знакомства с неизвестным миром
грибовидных - запретным Йюгготом - вызвали у меня на теле мурашки, чего я,
признаться, не ожидал. Я очень сожалел о болезни Эйкели, но должен
признаться, что его хриплый шепот вызывал не только сочувствие и жалость,
но и ненависть. Если бы он не так торжествовал по поводу Йюггота и его
темных секретов!
Отведенная мне комната оказалась очень уютной и хорошо меблированной,
лишенной как неприятного затхлого запаха, так и раздражающей вибрации
воздуха; оставив там саквояж, я спустился вниз, поблагодарил Эйкели и
отправился в столовую, чтобы съесть оставленный для меня ланч. Столовая
находилась по ту сторону от кабинета, и я увидел, что кухонная пристройка
расположена в том же направлении. На обеденном столе находилось несколько
сандвичей, кекс, сыр, а рядом с чашкой и блюдцем меня ждал термос с горячим
кофе. Плотно закусив, я налил себе большую чашку, но обнаружил, что здесь
качество не соответствовало кулинарным стандартам. Первая же ложечка
оказалась со слабым привкусом кислоты, так что я больше не стал пить. Во
время всего ланча меня не покидала мысль об Эйкели, сидевшем в темноте
соседней комнаты, в глубоком кресле. Я даже заглянул туда, предложив ему
тоже съесть что-нибудь, но он прошептал, что еще не может есть. Позднее,
сказал он, перед сном я выпью молока с солодом - и это будет все на
сегодня.
После ланча я вымыл посуду в раковине на кухне - вылив туда кофе,
которому я не смог отдать должное. Вернувшись после этого в темную комнату,
я придвинул кресло к своему хозяину и приготовился выслушать все, что он
сочтет нужным мне сообщить. Письма, фотографии и запись все еще лежали на
большом столе в центре комнаты, но пока что мы к ним не обращались. Вскоре
я перестал обращать внимание даже на непривычный запах и странное ощущение
вибрации.
Я сказал уже, что в некоторых письмах Эйкели - особенно во втором
письме, наиболее обширном, - были таки вещи, которые я не решаюсь повторить
или даже записать на бумаге. Это в еще большей степени относится к тому
шепоту, который я выслушал тем вечером в темной комнате в доме, стоявшем
близ одиноких холмов. Я не могу даже намекнуть на безграничность
космического ужаса, открытую мне этим хриплым голосом. Он и ранее знал
много чудовищного, но то, что он узнал теперь, заключив мир с Существами
Извне, было чрезмерным бременем для нормальной психики. Даже и теперь я
полностью отказываюсь поверить в то, что он говорил о формировании
первичной бесконечности, о наложении измерений, об угрожаемом положении
наших космических пространства и времени в бесконечной цепи связанных
космосов-атомов, которые образуют ближайший супер-космос кривых, углов, а
также материальной и полуматериальной электронной структуры.
Никогда еще психически нормальный человек не оказывался в такой
близости к тайне бытия - никогда еще органический мозг не был ближе к