"Говард Лавкрафт. Шепчущий в ночи" - читать интересную книгу автора

лестнице, держа в руке лампу, хотя в кармане у меня лежал превосходный
фонарик.
Я был рад покинуть этот кабинет, с его странным запахом и смутным
ощущением вибрации, и в то же время никак не мог отрешиться от кошмарного
ощущения страха, загадочности и космической аномальности происходившего в
комнате, из которой только что вышел, и столкновения с невиданной силой.
Дикая, пустынная местность; темный, таинственный, поросший лесом
склон, подошедший так близко к дому; следы на дороге; болезненный,
неподвижный хозяин дома, шепчущий во тьме; дьявольские цилиндры и приборы,
и в довершение всего - приглашение подвергнуться невероятной хирургии и
совершить немыслимое путешествие - все это, столь неожиданное и
многочисленное, обрушилось на меня с нарастающей силой, которая подорвала
мою волю и, похоже, физическое здоровье.
Особенно шокирующим оказалось то обстоятельство, что мой добровольный
гид Нойес был участником чудовищного древнего ритуала, шабаша,
зафиксированного фонографом, хотя я с самого начала почувствовал что-то
смутно знакомое в его голосе. Другим шоком было мое отношение к хозяину,
поражавшее меня всякий раз, когда я пытался его анализировать; потому что,
насколько я испытывал симпатию к нему раньше, по его письмам, настолько
отталкивающее впечатление произвел он на меня сегодня. Казалось бы, его
болезнь должна была вызвать у меня сострадание; но вместо этого меня
охватила дрожь ужаса. Он был таким безжизненным, малоподвижным, похожим на
труп - а этот беспрестанный шепот был таким ненавистным и нечеловеческим!
Мне пришло в голову, что этот шепот отличался от всего, что мне
когда-либо приходилось слушать; что, несмотря на удивительную неподвижность
губ шепчущего, прикрытых усами, в нем была некая скрытая сила и мощь,
удивительная для сдавленной речи астматика. Я мог разобрать все слова
говорящего, сидя в другом конце комнаты, а пару раз мне показалось, что
слабые, но всепроникающие звуки его речи отражали не столько слабость,
сколько умышленное подавление силы - причины этого были мне неясны. С
самого начала в тембре голоса обнаружилось что-то раздражающее. Теперь,
когда я пытался в этом разобраться, мне показалось, что сложившееся
впечатление аналогично тому, которое сделало голос Нойеса таким смутно
зловещим для меня. Но где или когда я с ним сталкивался, по-прежнему
оставалось загадкой.
Одно было совершенно ясно - я не хотел бы провести здесь еще одну
ночь.
Моя жажда знаний улетучилась, растворившись в ужасе и отвращении, и
теперь у меня было лишь единственное желание - побыстрее убежать из этой
паутины болезненности и противоестественных откровений. Того, что я узнал,
было для меня вполне достаточно. По всей видимости, странные космические
контакты имели место в действительности, - но нормальному человеку,
безусловно, не стоило с ними связываться.
Богохульство как будто обступило меня со всех сторон и невыносимо
давило на все мои чувства. Я понял, что заснуть в эту ночь мне не удастся;
я просто погасил лампу и лег на постель прямо в одежде. Это было, конечно,
абсурдно, но я готовился к любой неожиданности, сжав в правой руке
захваченный на всякий случай револьвер, а в левой - свой карманный фонарик.
Снизу не было слышно ни звука, и я представлял себе, что мой хозяин
сидит в кресле, как мертвец, в жесткой неподвижности, окруженный тьмой.