"Говард Лавкрафт. Шепчущий в ночи" - читать интересную книгу автора

присоединенных к нему, а также с говорящей машиной, которую можно было
присоединить в любой момент. Здесь, как я предполагал, находился мозг,
который говорил со мной во время той жуткой встречи предыдущим вечером; на
секунду я испытал непреодолимое желание присоединить к нему говорящую
машину и посмотреть, что он теперь скажет.
Должно быть, он и сейчас ощущал мое присутствие; ибо приборы для
зрения и слуха не могли бы пропустить свет моего фонарика и скрип половиц
под моими ногами. Однако мне сейчас было не до того, чтобы выслушивать эту
штуку. Я безучастно отметил про себя, что это было совсем новенький цилиндр
с именем Эйкели на нем, который я раньше видел на полке и который мой
хозяин просил не трогать. Вспоминая теперь это обстоятельство, я могу
только пожалеть о своей робости и думаю, что необходимо было заставить этот
цилиндр говорить.
Бог знает, какие тайны, ужасные сомнения и вопросы это могло бы
прояснить!
Но в тот момент с моей стороны оказалось милосердием, что я оставил
этот препарат в покое.
Со стола я перевел луч фонарика в угол, где, как я думал, сидит
Эйкели, но обнаружил, к своему изумлению, что кресло было пустым, то есть в
нем никто не сидел. С сиденья на пол свешивался знакомый старый домашний
халат, а рядом с ним на полу лежал желтый шарф, а также громоздкие бинты -
повязки на ступни, которые показались мне такими странными. Пока я
размышлял, куда мог деваться Эйкели и почему это он так легко расстался со
своими аксессуарами больного, я заметил, что комната очистилась от
странного запаха и что вибрация, на которую я обращал внимание раньше, тоже
отсутствует. Что же, в таком случае, было их источником? Неожиданно я
сообразил, что ощущал их только во время присутствия здесь Эйкели. Они были
сильнее всего там, где он сидел, и полностью отсутствовали за дверью этой
комнаты. Я остановился и стал обводить комнату лучом своего фонарика,
напрягая свой мозг поисками объяснений того, что произошло здесь.
О, если бы Небу было угодно, чтобы я ушел прежде, чем свет фонарика
упал на пустое кресло еще раз! После того, как это все-таки произошло, я не
мог уйти тихо; вместо этого я издал приглушенный крик, который, видимо,
потревожил, хотя и не разбудил спящего с другой стороны холла. Мой
сдавленный крик и прежнее ровное похрапывание Нойеса были последними
звуками, которые я слышал в подавленном безумием доме под покрытой черными
деревьями вершиной холма, населенного призраками, - в этом доме, ставшем
средоточием транскосмического ужаса меж одиноких зеленых холмов и шепчущих
проклятия ручьев этой древней земли.
Удивительно, что я не выронил из рук фонарик, саквояж и револьвер во
время своего панического бегства, но мне как-го удалось все это удержать. Я
выбрался из ужасной комнаты и из этого дома без всякого лишнего шума, сумел
забраться со своими пожитками в старый "форд", стоявший под навесом, и
вывести эту древнюю развалюху, чтобы отправиться на ней в неизвестную мне
пока зону безопасности посреди этой черной безлунной ночи. Последовавшая
затем гонка была похожа на бред, порожденный воображением По или Рембо, или
гравюрами Гюстава Доре, но в конце концов я достиг Тауншенда. Вот и все.
Если мое психическое здоровье до сих пор сохранилось, то это чистая
удача.
Время от времени меня охватывает страх при мысли, что принесут