"Говард Ф.Лавкрафт, Хазл Хилд. Ужасы старого кладбища" - читать интересную книгу автора

наговорившись, он прямиком направляется к дому Софи и осыпает хозяйку
громкой бранью; отчего той и пришлось раз и навсегда захлопнуть ставни.
Настанет время, явятся за ней оттуда - вещает под окнами Джонни. Надо бы ему
всыпать для острастки, да ведь какой с бедняги спрос. К тому же Стив Барбор
всегда имел на сей счет свое особое мнение.
Джонни беседует только с двумя могилами. В первой покоится Том Ловкинз.
Во второй, на другом конце погоста, - Генри Бельмоуз, погребенный в тот же
день. Генри был деревенским гробовщиком - единственным на всю округу,
которая, однако, его недолюбливала. Он ведь городской - из Ратленда,
образованный - в институте учился и много разных книжек прочитал. Он читал
такое, о чем никто здесь сроду не слыхивал, а еще неизвестно зачем всякие
порошки и жидкости смешивал. Все хотел изобрести что-то - то ли новейший
бальзам; то ли какое дурацкое зелье. Поговаривали, будто он метил в доктора,
да недоучился и тогда занялся этим неизбежно сопутствующим врачеванию
благородным ремеслом. Правда, в такой глуши, как Тихая Заводь для гробовщика
дел немного, но Генри еще подрабатывал на окрестных фермах.
Угрюмый, противный - к тому же, видимо, пьяница, судя по множеству
бутылок в его мусорной куче. Понятно, что Том терпеть его не мог, поэтому и
в масонскую ложу вступить помешал, и от сестры отвадил, когда тот положил
было на нее глаз. А уж что Генри над живностью вытворял - вопреки всем
законам Природы, не говоря уже о Священном Писании. Вся деревня помнит
случай с собакой: страшно сказать, что он с этой колли сделал. И
происшествие с кошкой старухи Эйкли тоже у всех на памяти. А с теленком
священника Левитта и вовсе целая история вышла. Том тогда созвал деревенских
парней и повел к Генри - разбираться. Самое интересное, что теленок после
опытов оказался жив-здоров, хотя накануне Том своими глазами видел, что он
околел. Кое-кто из деревенских решил, что Том просто пошутил; но Генри,
наверняка, думал иначе: к тому времени, как ошибка выяснилась, он уже
валялся на полу, сбитый с ног ударом вражеского кулака.
Том тогда был, конечно, под хмельком. Этот отъявленный негодяй - если
не сказать больше - все время угрожал сестре чем-нибудь, запугивая бедняжку
до полусмерти. Оттого ее, видно, и по сей день одолевают всякие страхи. Изо
всей семьи их только двое осталось, и Том ни за что на свете не дал бы ей
выйти замуж, потому что в таком случае пришлось бы делить наследство. Да
многие парни и не осмеливались ухаживать за девушкой - побаивались се брата,
чуть ли не двухметрового верзилу. Но Генри Бельмоуз был пройдоха: он
обделывал свои делишки втихаря. С виду неказист, но Софи им ничуть не
гнушалась. Пусть страшен, пусть лиходей - она любому рада, лишь бы вызволил
ее из-под власти братца. Кто ее знает - может, она подумывала, как и от
Генри избавиться, когда он избавит ее от Тома.
Таким вот образом обстояли дела на начало июня 1886 года. До этого
места шепот рассказчиков из лавки Пека еще терпимо зловещ, но дальше они
мало-помалу напускают таинственности, подогревая недобрые предчувствия
слушателя. Итак, речь идет о Томе Ловкинзе, который периодически наведывался
в Ратлснд для очередного загула, и каждая его отлучка становилась
благодатным временем для Генри Бельмоуза. Возвращался Том всякий раз помятый
и осунувшийся, и доктор Пратт - сам уже глухой, полуслепой старик - все
корил Тома, что тот не бережет свое сердце и может довести себя до белой
горячки. В деревне уже знали: коли из дома Ловкинзов несутся крики и брань -
значит, хозяин вернулся.