"Элизабет Лоуэлл. Вспомни лето " - читать интересную книгу автора

хорошо удавалось.
Рейн занялась скачками.
В двадцать семь лет Рейн была гибкой девушкой с красивой фигурой. Она
стала сильным, умелым наездником, регулярно принимала участие и побеждала в
чемпионатах мира. Но она все еще считала себя неуклюжей дурнушкой.
Рыжеватые волосы, коричневатые глаза и слегка загорелое тело - чем же тут
гордиться?
Вообще-то Рейн очень редко думала о своей внешности. В юности она
потратила слишком много сил, пытаясь стать такой же красивой, как ее
сестры, и такой же умной, как ее родные братья. Но ничего не получилось.
Застенчивая рыжеватая клуша просто не могла соперничать с парой
золотистых лебедей, какими были ее сестры. Одна из них - совладелица
огромной юридической фирмы и жена сенатора. Другая сестра - знаменитость на
Бродвее. Два старших брата тоже преуспели: один дипломат, а другой
нейрохирург.
Когда Рейн было пять, она просила, умоляла, настаивала, пока родители
не разрешили ей брать уроки верховой езды. После этого вся семья с
облегчением вздохнула. Верховая езда явилась элегантным решением проблемы:
что делать с Малышкой Лоррейн. Или Рейн, как просила называть себя девочка,
едва поняв, что данное ей имя оказалось "подержанным".
Лошади позволили ей стать первой.
Возникала какая-то неуловимая связь между Рейн и этими большими
животными. Лошади были ее работой и ее любовью. Сидя верхом, девочка
забывала о том, что она неуклюжая. Она поддавалась ритму лошади, сливалась
с ней в единое целое во время прыжков. Небывалое волнение охватывало Рейн,
когда она брала барьеры и препятствия, паря на спине огромного гнедого
жеребца.
Только в эти мгновения она чувствовала себя совершенно свободной,
живой и была по-настоящему самой собой.
- Довольно грезить бог знает о чем, - - сказала она себе, завязывая
шнурки, - иначе вместо полета и парения я буду лежать в настоящей грязи.
Эта дистанция для кросса посерьезнее, чем любая другая, уже известная Деву.
Снова подняв бинокль, Рейн принялась изучать высохшее русло реки,
извивавшейся у подножия холма. Через несколько минут она вынула блокнот и,
сев на землю, стала делать наброски - линия реки, холмы.
Она нагнулась и выдернула пучок травы. Корни ее были совершенно сухие,
невероятно жесткие, за них уцепились комочки глины и мелкие камешки. Рейн
отряхнула камешки, положила в левую руку, поиграла с ними, словно пытаясь
прочувствовать структуру почвы, а не только увидеть ее и ощутить запах.
Сухая, очень сухая земля. Нахмурившись, она сделала пометки на эскизе.
Поверхность почвы изменилась бы неузнаваемо, если бы пошел дождь. Здесь
глина, а это значит, что, намокнув, она станет смертельно опасной. Но
прогноз погоды не обещал никаких ливней и бурь на время Олимпийских игр.
Осмотрев землю, Рейн не сомневалась, что она останется такой же и в дни
соревнований. Сухой, Еще раз медленно окинув взглядом русло реки, девушка
положила блокнот обратно в рюкзак. Рассеянно играя галькой, которую все еще
держала в руке, она поднялась на гребень холма, размышляя об Олимпийских
играх. "Интересно, - думала она, - какими будут эти холмы, когда венчающие
их строения заполнят тысячи людей?"
Время от времени она бросала камешки, наконец в руке не осталось ни