"Лия Лозинская. Во главе двух академий " - читать интересную книгу автора

принадлежала этому "безумному и мудрому" (так назвал его Радищев) XVIII
веку.

Возвращаясь мыслями к "своей революции" и к следующим за ней годам,
она, как уже говорилось, тщательно обходит все, что может омрачить память о
них.

Дашкова охраняет нравственный престиж государыни гораздо ревностней,
чем делала это при жизни сама Екатерина. Впрочем, императрица тщательно
берегла покаянное письмо Алексея Орлова, быть может ею самою и
инспирированное. Письмо это хранилось в специальной шкатулке, Дашкова его
видела.

"Матушка милосердная государыня!

Как мне изъяснить, описать, что случилось: не поверишь верному своему
рабу, но как перед богом скажу истину. Матушка! Готов идти на смерть, но сам
не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не помилуешь. Матушка,
его нет на свете. Но никто сего не думал, и как нам задумать поднять руки на
государя. Но, государыня, свершилась беда. Он заспорил за столом с князь
Федором; не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что
делали; но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй меня хоть для
брата. Повинную тебе принес, и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее
окончить. Свет не мил: прогневили тебя и погубили душу навек" 31.

Заслуживает внимания и судьба этого документа. Письмо Алексея Орлова
было найдено среди бумаг Екатерины на пятый день после ее смерти внуком
Александром и А.А. Безбородко (в 1797...1799 гг. - канцлером) и передано
императору Павлу. Тот прочитал письмо, вернул Безбородко, а на следующий
день опять его "востребовал" да и бросил в камин.

Этим рассказом мы обязаны Ф.В. Ростопчину, в ту пору любимцу Павла I
(будущему главнокомандующему в Москве в 1812...1814 гг.). Но не только
рассказом. Когда, прочитав письмо в первый раз, Павел его вернул, оно
ненадолго попало к Ростопчину, и тот снял с него копию ("...Я имел его с 1/4
часа в руках. Почерк... Орлова..."), которую и переслал в Лондон Семену
Романовичу Воронцову. Так копия сохранилась в Архиве Воронцовых 32.

Но Дашкова-то, естественно, знала не копию, а оригинал. Должно быть,
Екатерина его показывала - для "пресечения слухов".

Только мимоходом говорится в "Записках" и о другом кровавом эпизоде
начала царствования Екатерины II - убийстве Ивана VI Антоновича, этой
русской "железной маски".

Провозглашенный в двухмесячном возрасте императором, свергнутый
Елизаветой Петровной, он содержался в Шлиссельбургской крепости как
"секретный узник". Существовало предписание, согласно которому Иван
Антонович должен был быть убит, в случае если кто-нибудь попытается его
освободить. Такую попытку и предпринял в 1764 г. В.Я. Мирович.