"Лия Лозинская. Во главе двух академий " - читать интересную книгу автора

Уже вскоре после коронации Екатерины II Дашкова в немилости. Ей не
прощают ни смелости высказываний, ни желания участвовать в государственных
делах, ни популярности. Екатерина "великая" не забывает, что в тот самый
июньский день, который решил ее судьбу, солдаты па руках пронесли через всю
площадь до самого Зимнего дворца Екатерину "малую" - 18-летнюю Дашкову.

Вокруг Дашковой создается атмосфера подозрительности, недоверия.

Ее имя мелькает в депешах иностранных послов. Ее считают заговорщицей,
подстрекательницей. Любое проявление недовольства приписывают ее участию или
влиянию.

Полагают, что, имея все основания быть обиженной, она со своим
"сумасшедшим нравом" (Г.Р. Державин), "каприсами и неумеренным поведением"
(М.И. Воронцов) способна на любые сумасбродные выходки35.

"Будучи лишь 22 лет от роду, она уже участвовала в полдюжине заговоров,
первый из них удался, но, не получив заслуженной, по ее мнению, награды, она
принялась за новые".

Вряд ли можно полностью доверять этому донесению, отправленному в 1767
г. из Петербурга в Лондон. Оно не столько характеризует Дашкову, сколько
"славу" о ней в придворных и дипломатических кругах.

И все же на чем-то основывалась эта "слава".

1763 год... Обнаглевший Григорий Орлов метит на русский престол.
Германский император заблаговременно уже пожаловал ему титул князя Священной
римской империи.

Старик Бестужев, прежний великий канцлер, готовит петицию на имя
императрицы: Екатерину умоляют довершить ее "благодеяния русскому народу"
избранием супруга, ведь наследник слаб здоровьем. Собирают подписи.

Среди гвардейских офицеров, возмущенных скоропалительным возвышением
Григория Орлова, зреет заговор. Решено убить Орловых, если только петиция
Бестужева будет принята.

Очень возможно, что в хоре возмущенных голосов звучал и голос Дашковой.
С фаворитом у нее отношения открыто враждебные. Как бы то ни было, в один
весенний день секретарь императрицы приезжает к Дашковым и тайком от
Екатерины Романовны, которая лежит больная, передает ее мужу следующую
многозначительную записку: "Я искренне желаю не быть в необходимости предать
забвению услуги княгини Дашковой за ее неосторожное поведение. Напомните ей
это, когда она снова позволит себе нескромную свободу языка, доходящую до
угроз".

Как непохожа эта записка "самодержицы всея Руси" на письма, сплошь
состоящие из нежных слов и заверений в вечной дружбе, на которые так щедра
была великая княгиня!