"Лия Лозинская. Во главе двух академий " - читать интересную книгу автора

приводилось немало фактов о закулисной стороне переворота, и рукопись
которой автор читал в парижских салонах. Императрица поручила русскому
посланнику в Париже приобрести рукопись.

Но единственное, чего добилась, - обещания не печатать книгу при ее
жизни.

В письме Екатерине II уже после отъезда русской путешественницы Дидро
писал, что отказ княгини Дашковой принять Рюльера значительно поколебал веру
французов в правдивость этой книги, "чего десять Вольтеров и пятнадцать
жалких Дидро были не в силах достичь". Екатерина Романовна узнала
впоследствии об этом письме и сохранила благодарную память об оказанной ей
философом двойной дружеской услуге*.

* Книга была издана только в 1797 г., вскоре после смерти Екатерины II,
наследниками автора (ум. в 1791 г.). Дашкова в первый свой приезд в Париж,
должно быть, еще не читала рукописи, однако вскоре с ней познакомилась (о ее
замечаниях на книгу Рюльера см. ниже). Во время второго приезда в Париж
Дашкова, очевидно, видела Рюльера.

По словам Дашковой, она ежедневно виделась с Дидро.

"Наши беседы начинались во время обеда и длились иногда до двух-трех
часов ночи... Добродетель и правда были двигателями всех его поступков,
общественное благо было его страстной и постоянной целью"3. Сам философ,
правда, говорит несколько иначе: "... Я провел с ней о это время четыре
вечера, от пяти часов до полночи, имел честь обедать и ужинать..." Но в
конце концов, дело не в количестве проведенных вместе часов.

Какою увидел Дашкову Дидро? Он написал ее портрет под непосредственным
впечатлением их знакомства...

"Княгиня Дашкова - русская душой и телом... Она отнюдь не красавица.
Невысокая, с открытым и высоким лбом, пухлыми щеками, глубоко сидящими
глазами, не большими и не маленькими, с черными бровями и волосами,
несколько приплюснутым носом, крупным ртом, крутой и прямой шеей, высокой
грудью, полная - она далека от образа обольстительницы. Стан у нее
неправильный, несколько сутулый. В ее движениях много живости, но нет
грации... Печальная жизнь отразилась на ее внешности и расстроила здоровье.
В декабре 1770 года ей было только двадцать семь лет, но она казалась
сорокалетней..."4

Этот портрет, не слишком лестный для молодой женщины, можно найти во
многих старых журналах. Но не ради пего писал философ статью о Дашковой:
"отнюдь не красавица", она несомненно впечатлила его как личность.

"...Это серьезный характер. По-французски она изъясняется совершенно
свободно. Она не говорит всего, что думает, но то, о чем говорит, излагает
просто, сильно И убедительно. Сердце ее глубоко потрясено несчастиями, но в
ее образе мысли проявляются твердость, возвышенность, смелость и гордость.