"Лукиан Самосатский. Сочинения" - читать интересную книгу автора

все они гневаются на тех, кто осмеливается говорить им правду. Но я все же,
в меру возможного, попытаюсь оправдать перед ним и себя самого, и мою науку.
8. Я начну с того закона, ссылаясь на который отец собирается лишать
меня наследства. Пусть знает, что сейчас у него уже нет для этого такой же
возможности, какая была раньше. Дело в том, батюшка, что законодатель
разрешает лишать наследства, но не всем отцам и не всех сыновей, и не
столько раз, сколько им заблагорассудится, и не по всякой причине. Дозволив
отцам обнаруживать подобный гнев, закон, с другой стороны, позаботился также
о сыновьях, чтобы не терпели мы несправедливо. И в силу этого закон не
допускает, чтобы это наказание совершалось свободно и без разбирательства,
но требует вызова в суд и назначения судей, которые будут выполнять
правосудие без гнева и нелицеприятно. Ибо законодатель знал, что многим
людям много раз гнев подсказывал нелепые обвинения: один, смотришь, наветам
какого-нибудь клеветника поддался, другой - рабу доверился или злонамеренной
бабенке. Поэтому закон не допускает, чтобы дело решалось без суда и чтобы
сыновья заочно вдруг объявлялись виновными. Закон приказывает наполнить
водой клепсидру, предоставить обвиняемым слово и ничего не оставлять без
расследования.
9. Итак, поскольку имеется к тому возможность, постольку отец властен
только жаловаться на меня, а решить, разумны ли его обвинения, - дело ваше,
судейское, я прошу вас: не спешите рассматривать то, что отец ставит мне
ныне в вину и за что на меня сейчас сердится, а сначала расследуйте, нужно
ли признавать право на лишение меня наследства за тем, кто раз уже сделал
это, использовав предоставленную ему законом возможность и полностью
осуществив отцовскую власть, но затем снова восстановил меня в правах,
уничтожив свое отречение. Я, со своей стороны, утверждаю, что в высшей
степени несправедливо такое положение, когда возмездие оказывается
беспредельным, наказания - многообразными и дети должны пребывать в
постоянном страхе, а закон, который вчера пылал гневом вместе с отцом,
сегодня вдруг размягчается, чтобы завтра вновь обнаружить силу, и в целом
право поворачивается то так, то этак, смотря по настроению отцов. В первый
раз, конечно, закон должен оказать поддержку родителю, гневаясь вместе с
разгневанными и предоставляя последнему власть наказывать. Но если отец уже
использовал однажды закон, израсходовав предоставленные ему возможности и
сполна насытив свой гнев, а затем вернул сыну права, убедившись в его
честности, то необходимо при этом и оставаться и больше уже не прыгать то
туда, то сюда, не перерешать дело, не переделывать приговоры. Ибо не
существует, конечно, так я думаю, никакого признака, по которому можно было
бы сказать заранее, хорошо или дурно кончит рожденный тобою. Вот поэтому-то
закон идет на уступки отцам, вскормившим детей в неведении будущего,
разрешая им отречься от сына, если он окажется недостойным своего
происхождения.
10. Но когда какой-нибудь отец не по принуждению, а свободно, по
собственному убеждению вернет сыну права, - к чему еще выдумывать какие-то
иные решения? И что еще может сделать в дальнейшем закон? Вот что мог бы
сказать тебе, отец, сам законодатель: "Если сын твой никуда не годился и
заслужил твое отречение, что заставляет тебя вернуть его? Зачем вновь ввел в
дом свой? Зачем ослабил узы закона? Ведь ты был свободен, и в твоей власти
было не делать этого. Тебе ведь не дано играть законами, как игрушками, и я
не могу позволить, чтобы судилища собирались, сообразуясь с переменой твоих